— Это нексус-5.
Нексус-5?
На улице самым распространенным препаратом нексуса был нексус-3. Нексус-4 был разработан одной лабораторией в Санта-Фе, но производство быстро нейтрализовали в ходе совместной операции УПВР' и УБН”. Ходили слухи, будто существует нечто под названием нексус-5, но до этого момента они не были ничем подтверждены.
— Откуда вы его берете, ребята? — спросила она Илью.
Илья не отвечала чересчур долго.
— У нас есть один друг на Восточном побережье, который нам его достает.
Врет, подумала Сэм.
— Ты когда-нибудь пробовала психоделики? — спросила Илья.
— Как все. Экспериментировала в колледже. Регулярно не принимала.
— Как ты их перенесла?
— Прекрасно. Я приятно провела время. Просто мне не приходилось делать это слишком часто.
Илья кивнула.
— Это хорошо. Опыт с психоделиками всегда облегчает задачу. Когда в первый раз пробуют нексус, может возникнуть легкая дезориентация, особенно в первый час. Твое сознание обучается взаимодействию с нексусом и другими сознаниями. На вечеринке, когда много народа давит на твое сознание, это даже еще усилится.
Сэм нахмурилась.
— Я думала, что нексус работает только на коротком расстоянии, скажем, на расстоянии вытянутой руки.
— Обычно да. — Илья на миг отвела взгляд. — Но есть способы увеличить это расстояние.
В голове Сэм словно что-то щелкнуло — сложилась общая картинка. Вот почему запрещены передатчики. Вот почему Ранган упоминал о репитерах. Эти дети нашли способ расширить радиус передачи нексуса.
Боже мой!
— Звучит неплохо, — сказала она. — Командуй.
Сердце бешено стучало, в животе ныло.
Илья открыла пузырек. Сквозь стекло можно было разглядеть, как в нем кружится какая-то металлическая жидкость. В броуновском движении смешивались серебристые и серые завитки. На мгновение Сэм показалось, будто наркотик — это живое существо, настороженное и целеустремленное.
Это мгновение прошло. Илья подала ей пузырек вместе со стоявшим на столе стаканом сока.
Сэм глотнула наркотик. У жидкости был сильный металлический привкус, слегка отдававший горечью. Маслянистая жидкость тяжело легла на язык и проскользнула в горло. Она отхлебнула сок. Это была смесь апельсина с гуавой. Сок сразу перебил вкус и ощущение нексуса, оставив во рту кислосладкий привкус тропических фруктов.
Теперь наступает момент, который я ненавижу.
Саманта Катаранес закрыла глаза и произнесла мантру, которая должна преобразовать ее память, заставив поверить, что она — это не она, а кто-то другой.
Слон. Небоскреб. Клен.
Она видела их, когда обдумывала эти слова, накладывая одно на другое. Щелкнули мысленные тумблеры, и знания, которые не должны просочиться из ее сознания, были успешно скрыты. Вымыслы стали реальностью.
Самара Чавес открыла глаза.
3
КАЛИБРОВКА
Суббота, 18.02.2040 года, 23.14
Самара Чавес летала. Закрыв глаза, откинувшись на кушетку, она парила над образами и эмоциями, чувствами и ощущениями. Внизу пульсирующее красное море возбуждения билось о крутой сверкающий берег математики, переходящий в зеленые и коричневые холмы испанского, английского и китайского языков. Она нырнула в эти холмы, их почва приняла ее и прошла сквозь ее тело, она зарылась в землю, пробуя тональности, глаголы и однокоренные слова, ощущая форму букв, слов и знаков, чувствуя, как срастаются звуки и значения. Это было прекрасно.
Сэм понимала, что находится под кайфом. Наркотическое путешествие казалось более ярким, чем со времен… со времен… И в то же время голова оставалась ясной. Все ощущения были отчетливыми, все прекрасно сочеталось одно с другим. Она понимала, где находится и что происходит.
Нексус меня изучает, подумала она. Это стадия калибровки.
Сквозь плотную почву языков она проникла в пещеру абстракции, где находился головокружительный, сверкающий город концепций. Широкие улицы Времени и Пространства делили город на кварталы. В центре города звонил колокол с башен выполненного из хрусталя и стали изысканного храма Собственной сущности. В звоне колокола звучало все, что она когда-либо пыталась сообщить. Этот звон пульсировал в воздухе, распространяясь концентрическими волнами, которые Сэм могла видеть, и резонировал в городских кварталах, где сталкивались идеи. Широкие площади размышлений, безмятежные парки и элегантные концертные залы гармонии и синтеза, разбитые снарядами остовы зданий раздора, смятения, непонимания. Ее мысли распространились на пригороды, полные воспоминаний, и темный лес Иного, который охватывал город кольцом, изолируя его.
Она с радостью нырнула в бассейн Смеха, извлекла себя оттуда и пошла по улице Красоты, свернула в переулок и вошла в просторный Музей мультперсонажей, вышла в заднюю дверь на улицу Действий и вскоре оказалась на огромной площади, окружавшей храм Собственной сущности. Куда бы она ни взглянула — везде видела собравшихся на молитву верующих. Верующими была она сама. Сто, тысяча, десять тысяч ее ипостасей — и все они стояли на коленях, молились, кланялись и возносили молитву самой себе.
Она обернулась, впитывая в себя этот город, — ее город, ее сознание. Она повернулась вокруг себя один, два, три раза — и так до тех пор, пока не стала постоянно кружиться, и вскоре стала вращаться все быстрее и быстрее; очертания города стали размытыми, но ее сознание распространялось дальше, охватывая его со всех сторон; центробежная сила этого кружения, напоминающего пляску дервишей, рассылала вокруг грани ее мыслей и чувств, распространяя и держа их в узде силой ее воли.
Она была этим городом. Она была миллионом своих ипостасей в этом городе. Она различала сотню тысяч воспоминаний — воспоминаний о местах и временах, о предметах и словах. Ее шестой день рождения, падение с велосипеда, кровь течет по колену, она окунает в нее палец и как можно ближе подносит его к лицу, желая разглядеть эти крошечные клеточки. Окончание колледжа, неожиданно оказавшееся для нее таким важным, гордость на лицах ее дяди и тети, желание, чтобы родители сейчас ее видели, но… но… Она впервые пробует суши — невероятное ощущение мяса сырого тунца, сопровождаемое сильным ароматом васаби, переполняющим ее обоняние. Радуга в пустыне, которую она наблюдает в полном одиночестве. Любовник целует ее в шею. Радость боя. Детские игры. И археология данных — в три часа ночи она находит ключ, который открывает архив Ватцера, кусочки головоломки складываются вместе, чтобы декодировать сообщение, которое Вентер закодировал своим геномом.
И все это ты — всплыли непрошеные слова. Воспоминания приходили не поодиночке, а параллельно, накладываясь одно на другое, переплетаясь невиданным образом, хронология ее жизни становилась трехмерной.
