Он уже был монахом, монахиней, проституткой, студентом. Он впервые столкнулся с нексусом четыре, шесть, три года назад. Он посвящал свою жизнь служению, состраданию, просветлению. Он снова и снова продавал свое тело. Он изучал сознание в теории и хотел ощутить его в реальности. Он нашел свой путь.
Он был тетушкой Чарией. Он был ее мужем Нираном. Он был монахом и был монахиней. Десятилетия медитации успокоили его сознание. Он столкнулся с таинством, изменился, пересек границу запретного. Он покинул орден и начал нечто новое.
Его переполняло сострадание ко всему живому. Вселенная кричала от боли, охваченная иллюзией разделения. Он был призван учить, распространять любовь, освобождать существа от похоти и неприязни, учить их, что все они едины.
Он был Буддой. Он был всеми присутствующими. Четырнадцать человек были вместе, и вместе они стали чем-то большим, чем-то изумительным. Они были Вселенной, которая наблюдала за собой. Они достигли просветления. Они могут распространить его на весь мир.
Он был солнцем. Его сияние заполняло все пространство. Его золотые лучи заливали Землю, поддерживая все живое. Он был ветром, который гонит листья, и был этими листьями. Он был морями, которые прибывали и отступали, ревели и волновались, и был рыбой, которая плавала в этих морях, планктоном, который она поедала, солнечным светом, озаряющим эти воды. Он был Землей. Он был звездами. Он был сотворением мира и в то же время был совершенно живым и предчувствующим свое появление. Вселенная бодрствовала в этой комнате, а значит, бодрствовала сразу везде.
Кейд открыл глаза. Он весь дрожал. Все они дрожали, все учащенно дышали. На лбу у него выступил пот. В его левой руке ритмически пульсировала рука Робин. Она испытывала радость и спокойствие, полностью ощущая себя в своей стихии. Маленькая рука Лаланы дрожала в его правой руке, словно крылья колибри. Она ощущала ликующее возбуждение. Сколько времени прошло? Три часа А ощущается так, словно прошли минуты, словно прошла вечность.
Темп постепенно замедлялся. Чария тихо напевала, Ни- ран все реже бил в барабан. Дыхание замедлялось, возвращаясь к норме. Лица улыбались. Он посмотрел направо. Под белой рубашкой груди Лаланы ритмично вздымались и опадали. Прижимающиеся к тонкой ткани соски были твердыми. Оливковая кожа на шее и на груди, где рубашка была расстегнута, блестела от пота. Ничего более эротичного Кейд никогда не видел. Он не понимал, почему они все еще одеты, как они могут проделывать все это, не прижимаясь кожей к коже, губами к губам, телом к телу, как они вообще могут желать чего-то другого.
Мысль об этом просочилась наружу. Кейд покраснел. Лалана захихикала, ментально и вслух, и ее поддержал весь кружок, в один голос, но без насмешки, так что напряжение тут же прошло.
— Это было потрясающе! — вслух прошептал Наронг. Кейд и сам это чувствовал по реакции кружка.
Это все из-за меня, подумал он. Из-за меня и Робин. Из- за нексуса-5.
Чария смотрела на него, не отрывая глаз, ее сознание сомкнулось с его сознанием.
— Да, — как будто говорило ее сознание. — Кто ты, дитя?
Лишь одно сознание не было радостно открытым… Сук — он держался очень отстраненно. Почему?
Кто-то постучал его по плечу. Лоэсан. Улыбающийся, возбужденный, он присел на корточки рядом с Кейдом.
— Я думал о том, что ты сделал с нексусом. Он постоянно в тебе, не так ли?
Кейд молча кивнул, все еще не доверяя своему голосу.
— Это поразительно, — сказал Лоэсан. — Ты покажешь нам, как это сделать?
Что-то пошло не так. Он должен чего-то бояться. Но почему? Знания нужно распространять, а не скрывать. Почему бы сейчас не поделиться частью своего знания?
Кейд кивнул.
— Да. — Голос был хриплым. — Да, я покажу вам. — На этот раз вышло лучше. — Только дайте мне пару минут. — Организм требовал своего.
Кейд встал и занял очередь в ванную. Лалана встала за ним и на миг прижалась. Кейд едва не застонал от желания. Он не знал здешних правил, не знал, что нормально, а что нет. Он чувствовал ее намерения и находил это забавным. Она прижала его к стене, склонила его лицо к своему, страстно и игриво поцеловала. Он отвердел. Лалана почувствовала это на своем бедре, протянула руку к ширинке, сжала его твердое место и начала двигать туда-сюда — один раз, другой, третий… Затем она засмеялась и отстранилась от него.
— Потом, — прошептала она. Ее глаза и мысли обещали приятные развлечения.
Он притворно застонал от отчаяния. Она снова засмеялась, и Кейд тоже не смог удержаться от смеха. Смесь Нексуса и эмпатека пела в его сознании, все казалось просто прекрасным. Боже, какая она сексуальная!
Он слишком отвердел, чтобы пописать, когда настала его очередь. Он целую вечность перебирал простые числа до тех пор, пока не ослабел, затем облегчился и вышел, чтобы показать, что сделали они с Ранганом.
И тут Кейд увидел Сука, который сидел на кушетке. Вот она — неправедность. От молодого человека исходили высокомерие и алчность. Внезапно Кейду расхотелось учить их чему бы то ни было.
Он отчаянно искал какое-то оправдание.
— Ранган, — сказал он. — То есть Аксон. Перед тем как чем-то делиться с вами, я должен спросить у него разрешения.
Разочарование публики было вполне осязаемым, оно давило на него. Возможно, стоит дать им какие-то более простые, менее опасные вещи.
— Но я все же могу поделиться с вами некоторыми идеями, — закончил он.
В сознании всех присутствующих снова появилось предвкушение. Кейд сел, остальные склонились к нему, и он стал демонстрировать азы того, что они выяснили с Ранганом и Ильей.
34
СЕСТРЫ
Робин Родригес все еще пребывала на седьмом небе. Этот опыт был одним из самых потрясающих в ее жизни, уступая только ее первому опыту с нексусом-5, с Кейдом, когда… когда… Ну, в общем, это было потрясающе, вот и все.
Она заняла очередь в туалет — все еще в состоянии шока, дыхание тяжелое, пульс учащен, сердце и сознание широко открыты. Вернувшись, Робин обнаружила, что кружок распался на несколько небольших узлов. Она все еще ощущала сознания присутствующих, ее окружал единый чувственный образ, радостный и прекрасный. Она была синхронизирована с ним, настроена на него. За ней вдруг обнаружилась другая личность… уникальная…
— Привет! — произнес слабый голос, говоривший по- английски с заметным акцентом. — Как вас зовут?
Робин обернулась. Это был ребенок — маленькая девочка лет семи. Робин присела на корточки, улыбнулась, протянула руку.
— Меня — Робин, — сказала она. — А тебя как?
Она смотрела с изумлением, лишившись дара речи. Детское сознание напоминало драгоценный камень, чистый и прозрачный, маленький и в то же время сияющий. Как Робин может ее ощущать? Неужели этот ребенок на нексусе? Кто же мог это сделать?
