Кейд не мог ей на это ответить. Внутренне он был совершенно спокоен. Никаких эмоций, только холодная ярость. На него действовал пакет спокойствия. Или, может быть, шок.
Машина виляла то вправо, то влево. По вьющейся горной дороге они уже высоко поднялись над Тайской равниной. Склоны были наполовину покрыты рисовыми полями — зелеными, желтыми и грязно-коричневыми террасами. Остальное составляли джунгли, густые и дикие. Голубое небо было усеяно белыми облаками. Это было красиво, но Кейд ничего не испытывал.
Они преодолели подъем, и в отдалении появились какие- то строения. Комплекс, расположившийся на горном склоне. Белые здания. Внутренние дворики. Красные крыши. Возвышающиеся над ними причудливые башни. Ниже струился водопад, с высоты в сотню метров с широкой скалы падавший в джунгли.
Через двадцать минут они были на месте. Проехав через ворота, они остановились в вымощенном камнем широком внутреннем дворе. У машины их встречали монахи плюс монахиня и врач. Сэм они повели в одном направлении, Кейда — в другом. Его проводили в монашескую келью. Электрической машинкой монах сбрил ему волосы на голове. Врач осмотрел его, сменил повязки, долго разглядывал опухший глаз, сделал инъекцию, наложил на шею лечебные пластыри, заставил что-то проглотить. Затем над ним сомкнулась долгожданная тьма.
Звонок поступил в три часа ночи. Беккер потянулся за телефоном, лежавшим на ночном столике, пытаясь полностью вернуть себе сознание. Это был Максимилиан Барнс. Он что, вообще не спит? Впрочем, это не имеет значения. Беккер получил разрешение на запуск разведывательных беспилотников. Он стал благодарить Барнса, но обнаружил, что разговаривает с пустотой. Соединение прервалось. Беккер посмотрел на телефон, который держал в руке, и медленно покачал головой.
— Кто звонил? — сонно спросила Клэр.
— Это по работе, милая, — ответил Беккер.
Он встал, чтобы надеть халат. Он может позвонить в «Бока-Ратон» из своего защищенного домашнего кабинета. В Таиланде сейчас 2 часа дня, они могут сегодня же отправить беспилотники.
— Спи, Клэр.
Она уже отключилась.
— Как у нас дела со списком объектов? — спросил Беккер.
— Сейчас передаем на ваш планшет, сэр, — ответил Николс.
Беккер стал его просматривать. Сто двадцать целей для первого этапа высадки. Они перехватили разговор между Шу и Анандой — на языке, который не смогли опознать. Наняли лингвиста и обнаружили, что это был пали, мертвый язык, на котором проводятся буддистские церемонии. Перевод подтвердил их худшие опасения. Ананда согласился предоставить убежище «мальчику» и «женщине с ним» и помочь вывезти их из страны.
Указанные в списке цели в основном представляли собой места, связанные с Анандой, — монастыри, в которых он имел влияние, университетские помещения, которые он мог использовать. Места, в которых можно спрятать двух иностранцев.
— С чего начнем? — спросил Беккер.
Николс посмотрел на другой экран, затем снова взглянул на Беккера.
— БПЛА сейчас заправляются, сэр. Первые вылеты намечены на сегодня, когда стемнеет. На 23 часа по местному времени.
— Вы потеряете глаз. Мне очень жаль, но я ничего не могу сделать.
Лежа на крошечной койке в своей маленькой келье, Кейд снова и снова прокручивал в голове слова доктора, проигрывал момент, когда агент УПВР, которого он атаковал, ударил ему в лицо прикладом своего ружья. Ли. Сэм сказала, что этого человека звали Ли. Через две минуты Уотс его убил.
Уотс, который умер, как и многие другие, в то время как Кейд все еще жив.
Он дотронулся до брелка данных, висящего у него на шее. Уотс умер, чтобы отдать ему это. Умер, пытаясь его освободить.
Все, что он потерял, — это глаз. Всего лишь ничтожный глаз. Он должен был потерять гораздо больше. Именно он должен был умереть.
А теперь еще Илья и Ранган… Он снова просмотрел статью.
УБН РАСКРЫЛО НА ЗАПАДНОМ ПОБЕРЕЖЬЕ КРУПНЫЙ НАРКОСИНДИКАТ
Пятница, 21.49, Сан-Франциско, Калифорния
УБН объявило, что сегодня во второй половине дня произвело больше сотни арестов, уничтожив то, что оно назвало одной из крупнейших на Западном побережье сетей сбыта уличного наркотика «нексус»…
Ранган и Илья арестованы. Их уже везут в Центр для интернированных в интересах национальной безопасности. Оттуда они никогда не выйдут.
Теперь Кейд хорошо понимал Шу, понимал ее гнев, ее ярость.
Они убили и отправили в тюрьму его друзей. Они убили Наронга, Лалану, Чарию и много других ни в чем не повинных людей, с которыми он только что познакомился. Они убили маленькую девочку, необычную маленькую девочку.
Они заслужили самое худшее. Его переполняла холодная ярость. Он хотел причинить им боль. Он хотел разорвать их на части. Он хотел их уничтожить. Медленно, мучительно, сантиметр за сантиметром.
Это уже слишком. Он должен выйти из этой кельи. Он должен что-то придумать, что-нибудь еще.
Он встал с помощью костылей, которые принес ему молодой монах по имени Бахн, и неуклюже проковылял из своей кельи в коридор, завернул за угол и из другой двери вышел во внутренний двор.
Шел горячий, удушливый послеполуденный дождь. По крытым галереям Кейд направился в центральный зал. Даже за сто метров он чувствовал сознания находившихся там монахов. Их тридцать или сорок. Он ощущал, как они дышат. Вдох, выдох. Они занимаются своего рода медитацией. Она не была опьяняющей, как синхрония. Она была исполнена бескорыстия, чистоты и самоанализа.
Войдя в зал медитации, в дальнем его конце Кейд обнаружил кушетку. Морщась от боли в ребрах и ноге, он попытался опуститься на нее как можно тише. Костыль выскользнул из его руки и со стуком ударился об пол. Он почувствовал, как коллективное сознание заметило этот звук, приняло его к сведению и совершенно невозмутимо вновь обратило внимание к своему дыханию.
Это было удивительное спокойствие, превращавшее в шутку тот код «спокойствия», который работал в его голове. Оно было глубже и искреннее. Это именно то, что ему нужно.
Нет, это не просто спокойствие. Это единение, согласие. У него в мозгу было больше узлов нексуса, чем у любого монаха в этом помещении — Кейд был в этом уверен. И тем не менее они использовали эти узлы, чтобы достигнуть того, о чем он только мечтал. Они делали то, о чем давно говорила Илья. Сейчас, вместе медитируя, они порождали нечто большее, чем сумма составлявших его частей. Они представляли собой нечто большее, чем группа медитирующих монахов. Это помещение было живым. Это помещение обладало сознанием. Это помещение представляло собой сознание, и все они составляли его часть.
Кейд тоже хотел стать частью этого союза.
Он болезненно и неуклюже опустился на кушетку, вытянул сломанную ногу, закрыл глаза и присоединился к монахам.
Покончив с третьей миской тушеного мяса, Сэм прислонилась к каменной балюстраде и посмотрела на юг. Ее телу требовались калории, требовался белок, чтобы восполнить причиненный ущерб. Она согнула поврежденную ногу. Меньше чем через день она уже чувствовала себя значительно лучше. Чудеса современной науки — для ее тела, обладающего усиленной способностью к исцелению, простой разрыв мышцы ничего не значил. Она с жадностью заглатывала мясо, служившее топливом для ускоренного восстановления ее тела.
