45
КТО УГОДНО
Симфония сознания наконец закончилась. Мысли большого сознания из толстых жгутов превратились в тонкие завитки, а затем в пар, растворившись в восхитительном вздохе удовлетворения. Все открыли глаза и сделали уважительные вай в сторону алтаря.
В то время как остальные тихо направились к выходу, Ананда жестом предложил Кейду остаться.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил Ананда.
— Лучше, — сказал Кейд, оценив свое состояние. — Спокойнее. А еще испытываю сильную усталость.
Ананда кивнул.
— Это хорошо. Это только начало, но хорошее начало. Ты поправишься.
— Спасибо, — сказал Кейд.
Ананда снова кивнул.
— Сегодня вечером Су-Йонг Шу прибудет тебя навестить. Это произойдет после полуночи.
Скоро здесь будет Шу. К ней у него очень много вопросов. Что за гнев ее подгоняет? Сможет ли она исцелиться? Сможет ли она избавиться от своей ненависти?
— Я позабочусь о том, чтобы тебя разбудили, когда она приедет, — сказал Ананда.
Кейд кивнул в знак благодарности.
— А завтра вы уедете.
Кейд снова кивнул. Пока что безопасность заключается в постоянном движении. Он будет скучать по этому месту. Он так много хотел бы узнать…
— Те вещи, которые вы здесь делаете… — начал он. — Те вещи, о которых вы говорили на конференции… Куда вы движетесь?
Ананда улыбнулся.
— Ты уже видел кое-что из того, что здесь происходит. Ты слышал, что я говорил. Куда, по-твоему, мы движемся?
— Вы учите монахов использовать нексус, интегрировать его на постоянной основе.
— Да.
— Вы показываете им, как нужно вместе медитировать, как еще больше синхронизировать свои сознания.
— Мы учимся этому вместе.
— Вы говорили о групповом сознании, — сказал Кейд. — О том, чтобы вывести нейробиологию с индивидуального на групповой уровень.
— Да.
— Вы пытаетесь воплотить это в реальность.
Ананда взглянул на Кейда своими глубоко посаженными темными глазами.
— Да.
— Во главе с вами? — спросил Кейд.
Ананда слегка улыбнулся.
— Когда я говорил о демократичности буддизма, я говорил серьезно. Вот ты был частью группового сознания. Там кто-нибудь командовал? Какой отдельный нейрон командует твоим сознанием?
Кейд молча кивнул. Все было органично, спонтанно и направлялось само собой, без какого-либо особого центра. Каждый из них был частью сознания, возникающего во время медитации. Но насколько этому привержен сам Ананда?
— Тем не менее именно вы это возглавляете.
Ананда взглянул на него совершенно спокойно.
— С точки зрения посторонних — возможно, да. Но здесь? Здесь я старейший. У меня больше всего опыта. Мои мысли имеют некоторый вес. Когда наши сознания существуют отдельно, у меня есть определенная власть. Но когда мы соединены… групповое сознание меня поглощает. Я являюсь всего лишь его частью. Решения, которые оно принимает, мудрее и справедливее тех, которые я могу принять в одиночку. Догадки, которые оно может сделать, и истины, которые оно может открыть, глубже того, что я могу постигнуть в одиночку. Я отношусь к этому с уважением. Я часть этого, а не его хозяин.
Кейд снова кивнул, как бы подтверждая свои мысли.
— То, над чем вы работаете… это только для монахов? — спросил он. — Только для медитации?
— Для любого, кто сможет этим овладеть. Для любой цели, с которой это можно использовать.
— Любой? — переспросил Кейд.
Ананда бесстрастно взглянул на него.
— Любой.
— Но овладение этим требует практики, — сказал Кейд. — Требует усилий. Несколько часов медитации каждый день в течение многих месяцев или даже лет.
— Да.
— Тогда большинству людей это недоступно.
— Это будет им доступно, если они приложат усилия, чтобы это освоить.
Кейд покачал головой.
— Я имею в виду, что с практической точки зрения большинство людей не может медитировать по несколько часов в день.
Ананда медленно кивнул.
— Верно. Большинство не захочет прилагать усилия.
— А если бы существовал более короткий путь?
— Такой, как тот, что ты выбрал? — спросил Ананда.
Кейд кивнул.
— Что-то вроде этого.
Ананда задумчиво посмотрел на него.
— За сколько лет ты научился читать?
Этот вопрос застал Кейда врасплох.
— Наверно, за год или два.
— А говорить? — спросил Ананда.
— Наверно, за два года, — предположил Кейд.
— Представь себе, — сказал Ананда, — мир, где нужно потратить большую часть своей жизни на то, чтобы научиться говорить, научиться читать или писать, мир, где многие так никогда и не достигают этой отметки.
Кейд закрыл глаза, пытаясь себе это представить.
— Вообрази, что ты можешь показать людям более короткий путь, — продолжал Ананда. — Что за год или два ты можешь научить их основам языка и грамоты.
Кейд вообразил.
— Ты бы это сделал? — спросил Ананда.
— Да, — ответил Кейд.
— Даже если бы знал, что они иногда будут использовать это для сквернословия или низких речей?
— Да.
— Даже если глупцы могли бы читать опасные вещи, написанные еще большими глупцами, могли следовать их инструкциям и наносить вред себе и другим?
— Да, — ответил Кейд.
— Даже если письменность могла бы быть использована для описания оружия, которое можно использовать для того, чтобы убивать других? — спросил Ананда.
— Да, — сказал Кейд.
— Даже если харизматичные фашисты могли бы использовать дар речи, чтобы подстрекать людей, поощрять насилие, порождать ненависть, разжигать войну?
Кейд сглотнул.
— Да.
— Почему?
— Потому, что я считаю, что люди будут использовать это больше для хорошего, чем для плохого.
— Это единственная причина?
— А еще потому, что я считаю, что это просто хорошо. Просто хорошо, когда люди могут общаться более свободно. Просто хорошо, когда люди становятся умнее, когда они могут получать доступ к мыслям других.
— Считай, что я тебе ответил.
Старый монах плавно поднялся на ноги и бесшумно вышел из просторного зала.
