Конечно, такая симпатия не могла обойтись и без политических последствий. Цезарь объявил Потину и Ахиллу, что супруги-цари должны править вместе. Их это, разумеется, категорически не устраивало, и они попытались избавиться от римской опеки, подняв восстание. Их шансы были вполне реальны, огромное численное превосходство было на их стороне. Но Цезарь со своим немногочисленным войском сражался так, как в те времена умеет только он, и даже лучше, чем раньше, потому что боролся еще и за права любимой женщины. В те времена непрерывных измен и предательств античный историк счел необходимым указать в своем труде, что Клеопатра сохраняла верность Цезарю и всегда оставалась в его ставке. Вы, наверное, удивленно спросите, как же могло быть иначе. Ответить нетрудно – достаточно напомнить о смерти Помпея. Но тут политический союз был подкреплен еще и любовью, а в этом состоянии и обычный человек умудряется прыгнуть выше головы, а что мог влюбленный Цезарь, его противники скоро узнали. Война шла тяжело, Цезарь не раз рисковал жизнью. Однажды его окружили около знаменитого маяка Фарос, он бросился в воду, греб одной рукой, держа в другой свои записи, и с трудом выплыл. В одном из сражений этой незнаменитой, но опасной войны, кстати, сгорела и немалая часть великой Александрийской библиотеки, так что на долю халифа, окончательно ее уничтожившего, остались жалкие крохи. Но сомнений в исходе войны быть не могло. Враги Цезаря и Клеопатры были разбиты, Потин и Ахилл казнены, а ее несчастный братик, он же муженек, во время последнего сражения оказался в перевернувшейся лодке и в итоге так и не выплыл. Его мне жальче, чем его придворных, – бедному ребенку не было и четырнадцати лет, но политика с возрастом считается только тогда, когда ей это выгодно. Некоторые считают, что эта война была опасной и бесславной для Цезаря из-за страсти к Клеопатре – это мнение цитирует Плутарх. Но история помнит, за кем осталась победа.
От александрийского трона – к римскому?
Роман Цезаря и Клеопатры цветет и пахнет – они вместе путешествуют по Нилу, поражая всех роскошью. Забота Цезаря о любимой женщине доходит до того, что он устраивает ее личное счастье – заключает ее брак с очередным братиком, еще младше ее покойного мужа. Почему бы нет, если в Египте это принято – их личным отношениям новый муж совершенно не мешает, да и как бы он мог? А этот брак символизирует то, что Цезарь не хочет аннексировать Египет и отобрать у Клеопатры ее царство. Этого она уже добилась, но ей явно мало. Она хочет стать законной женой Цезаря и вместе с ним царствовать на Западе и Востоке известного ей мира, даже зондирует у Цезаря почву, пытаясь выяснить, как он отнесется к этой идее, и, судя по всему, не получает четкого отказа. А это значит, что попытки можно и продолжить. Клеопатра не теряет надежд и тогда, когда Цезарь ее покидает и возвращается в Рим. Она знает, что тот опасно ранен ее самым могущественным оружием, и может найти временное исцеление только тогда, когда ее увидит.
Времени она не теряет – вскоре после отъезда Цезаря у нее рождается сын. Имя ему дают понятно какое – Птолемей, они по-другому детей фараонов называть не умеют, но практически все чуть ли не с рождения называют его Цезарион. Для нас звучание этого имени торжественно и красиво, в нем чудится уважение, немного переходящее в подхалимаж. Но на самом деле ничего подобного – это беззлобная, но ехидная кличка, данная александрийской уличной шпаной, и точнее всего это имя можно перевести словом «Цезаренок». По тогдашним египетским меркам в этом нет ничего особо обидного, сплошной респект и уважуха, даже некоторая гордость простого египтянина за то, что их царица родила сына от такого великого царя (то, что из имени Цезарь слово «царь» возникнет только через тысячу лет, они знать не могли, но явно как-то чувствовали). Какого-то особого клейма незаконности на ребенке не было – не только многоженство, но и многомужество тогда ничего формально не нарушало. Но Клеопатра, как все женщины, хотела штампа в паспорте или в том, что было вместо паспорта у египетских цариц, и поэтому при первой возможности она отправилась в Рим с официальным визитом. Сына она, конечно, прихватила с собой, да и мужа тоже – ведь пропадет ребенок без присмотра. Ее цель – официально стать супругой властелина Рима и добиться признания Цезариона законным наследником Цезаря. Оружие, которым она может попытаться добиться победы в этом сражении, у нее, как видите, есть и действенности не утратило.
Убийство Цезаря. Карл Теодор фон Пилоти. 1865 г.
Цезарь явно поражен этим оружием, причем прямо в мозг. Он размещает Клеопатру на собственной роскошной вилле, где она устраивает пышные приемы, на которые рвутся со всех ног римские подхалимы, решившие попробовать влиять на ту, кто влияет на Цезаря. Цезарь даже дает не слишком разумное распоряжение поместить позолоченную статую Клеопатры у алтаря Венеры Прародительницы – кстати, именно Венера считалась предком рода Юлиев, к которому Цезарь принадлежал. Все это вызвало тяжелые и опасные подозрения у римских республиканцев, которые и без этого подозревали его в намерении захватить царскую власть. Оснований для этих подозрений и так хватало – власть Цезаря от царской ничем, кроме названия, не отличалась, хотя Цезарь ревностно соблюдал старый республиканский декорум и демонстративно, прямо в цирке, на глазах у десятков тысяч римлян, категорически отверг поднесенную ему Марком Антонием царскую диадему, на самом деле никаких новых полномочий ему не дающую. Добавление к этому фону упорных слухов о том, что Цезарь, уже имеющий жену-римлянку, женится еще и на Клеопатре, перенесет столицу в Александрию, официально признает Цезариона и назначит его своим наследником, совершенно не улучшало положения самого Цезаря. Тем паче было вполне вероятно, что он уже признал Цезариона своим сыном в завещании, которое, как было тогда положено у римлян, хранилось в храме Весты. Не только Клеопатра, но и масса народа с удовольствием поглядели бы на этот документ хоть бы одним глазком, но тогда это было практически невозможно (станет возможно очень скоро, но об этом позже). А пока что Цезарь с величайшей почтительностью обходился с Клеопатрой, выполнял все ее мелкие капризы, а разговор о более крупных ее пожеланиях откладывал на потом.
Не тот владыка Рима, так этот…
«Потом» часто означает «никогда» – настали роковые мартовские иды, и Цезарь был убит. В его завещании ни словечка о Цезарионе не оказалось. Клеопатра делает единственно возможное – буквально через две недели после смерти Цезаря бежит к себе в Египет, свое законное владение, чтоб сохранить хотя бы то, что уже имела. Но от Рима в те времена было довольно трудно куда-то убежать. Вся Римская империя и зависимые от нее земли (то есть и Египет) становятся ареной борьбы между убийцами Цезаря Брутом и Кассием, с одной стороны, и продолжателями его дела Октавианом и Марком Антонием – с другой. Восток становится базой Брута и Кассия, и Клеопатре, вне зависимости от ее чувств (убийцам Цезаря она вряд ли симпатизировала), приходится делать им уступки. Ее наместник на Кипре Серапион оказал Кассию немалую добровольную помощь своими кораблями и денежным займом, причем совершенно ясно, что Клеопатра знала об этом и ничего ему не запретила. Вариантов у нее, конечно, не было – если бы она попробовала отказать, добровольная помощь превратилась бы в принудительную, да и до Египта могли бы добраться, а сил для сопротивления у Клеопатры не было. Так что она занялась более насущными делами – скажем, ее очередной муж вдруг заболел и быстро отправился к праотцам. Иосиф Флавий напрямую обвиняет Клеопатру в его убийстве, говоря, что как формальный соправитель Цезарион ее гораздо больше устраивал, и поэтому она хладнокровно убрала помеху с его пути, не задумываясь о родственных чувствах. Иосиф Флавий, конечно, слишком пристрастный историк, чтоб безоговорочно ему поверить, но он жил на 2000 лет ближе к описываемым событиям, чем мы, так что задуматься и над его точкой зрения стоит.
