Брать с собой Марию нереально – условия там совсем не для молодой женщины, тем более что и семьи рядом с ней не будет. А мне предстоит тяжелая и нудная работа – с нуля создавать новую Армию Конфедерации, пусть она пока именуется всего лишь Добровольческим корпусом. А потом наконец-то будет Ирландия…
Но это все потом. А пока у меня редкий трехдневный выходной. Сегодня – подготовка. Я отправлюсь на свадьбу в парадном югоросском мундире, которого у меня, конечно, никогда не было, но сестры Марии меня неделю назад измерили вдоль и поперек и всю неделю мучили примерками, которые, честно говоря, я страшно ненавижу. И ныне наконец состоится окончательная примерка.
Саму Марию я увижу лишь завтра в церкви – такие здесь правила. Деньги на свадьбу – а она здесь недешевая – я взял частично из своих сбережений, хотя какие у меня сбережения…
Но вот что интересно – родня Марии скинулась – еще бы, yugoroso здесь приравнивается к высшей элите, а я еще к тому же и майор – по здешнему comandante, прямо как Фидель, – и вот теперь еще недавно третировавшие Родриго родичи теперь из кожи вон лезут, чтобы с ним подружиться по-новой.
Более того, на свадьбе будут губернатор провинции. Даже генерал-губернатор намекнул, что хотел бы присутствовать. Две недели назад ему выслали приглашение, и он уже в Сантьяго.
Такое количество народу в сравнительно небольшой собор Святой Екатерины в Гуантанамо не влезет. Поэтому наша свадьба состоится в Сантьяго, в тамошнем кафедральном соборе. Мария уже там, а я сегодня вечером отбываю в Сантьяго на «Алабаме». Кстати, банкет состоится в губернаторском дворце, да и первую брачную ночь мы проведем там же, по настойчивому приглашению губернатора.
А в воскресенье «Алабама» доставит нас обратно в Гуантанамо – праздник пройдет в нашем «яхт-клубе», с теми, кому в Сантьяго лучше не появляться. Это и Добровольческий корпус, и американское отделение Королевских стрелков, и новосозданное правительство Конфедерации, в коем не хватает пока лишь государственного секретаря Джуды Бенджамина, который сейчас находится в пути. Его ждут послезавтра, на «Североморске», который взял его на борт в Кадисе.
Я не выдержал и сходил-таки с утра на тренировки. Ведь обленятся мои орлы без меня. Но в девять, после утренней пробежки, я с удовлетворением отметил, что в той компании, с которой я бежал сегодня, ни один не выбыл преждевременно. Молодец Родриго, хороший из него командир вырастет.
После двадцатиминутного заплыва я вернулся домой, не спеша оделся во все чистое и отправился на окончательную примерку. Увы, с душем здесь тяжело, поскольку пресной воды маловато, и чаще всего приходится мыться в морской воде.
Я постучал в дверь домика, где жили Мария и ее родня. Навстречу мне вышла Исабель.
– Привет, красавица, – сказал я и поцеловал ее в щечку. – Сказано было в десять, вот и я пришел.
– Серхио, – недовольно ответила Исабель, – неужели ты не знаешь, что если женщина говорит «в десять», то она будет готова не раньше одиннадцати? Приходи через час.
– Через час? – озадаченно переспросил я.
– А лучше через два, – ответила она, соблазнительно потягиваясь всем телом. – Мало ли что…
«К счастью, – подумал я, – Мария не такая – если она скажет “в десять”, то будет готова не позднее пяти минут одиннадцатого. А вот сестры ее – типичные кубинки, для которых понятие времени – вещь весьма неопределенная».
Я улыбнулся и пошел к себе в кабинет – теперь у меня был таковой в одном из сборных домиков. Я открыл сейф и достал оттуда краткий отчет о допросе некого Джона Финбара, ныне покойного. Еще недавно он был одним из главных охранников Чарльстонской городской тюрьмы.
Сперва он меня не заинтересовал – этим делом занимались наши «особисты». Да и сам Родриго у нас, живой и невредимый, а вот Финбара давно уже доедали крабы и прочие обитатели морских глубин. Как следовало из отчета, умер он от инфаркта во время допроса. Но перед этим он успел рассказать практически все, что нас интересовало. А вот не надо было столько жрать, а то, глядишь, и прожил бы чуть подольше…
Хотя, конечно, за бортом вертухай из Чарльстона оказался бы хоть так, хоть этак. Ведь в этой истории Гуантанамо – никакая не тюрьма. Да и что вы прикажете делать с этим милым джентльменом с развитыми садистскими наклонностями? Такому – прямая дорога в «страну вечной охоты».
Было очень интересно почитать про Паттерсона и его людей, про то, как выбирали будущих жертв, как их сажали, как отбирали все, что им принадлежало…
Брали в основном только богатых – причем часто не самих людей, которые «не делились», а их детей. Конечно, там были и другие – Родриго, которого, как сказал Финбар, вообще собирались в конце работ на острове Салливана придушить в назидание другим. Были и парни из Чарльстонской милиции, в которой Паттерсон совершенно справедливо видел организацию, представляющую опасность для его интересов.
Да, подумал я, редкая сволочь. Потом я прочитал о том, что Финбар был не только доверенным лицом Паттерсона, но и одним из его половых партнеров. Тут меня чуть не вырвало – я представил себе эту «сладкую парочку» в момент, так сказать, любовного соития…
А вот следующая страница отчета меня заинтересовала еще больше. Когда на одной из железных дорог, принадлежавшей Паттерсону, началась забастовка после того, как им в очередной раз урезали зарплату, приехали сотрудники агентства некого Алана Пинкертона во главе с самим хозяином. Финбар тогда был представителем «от владельца» во время всей этой операции. И забастовка была подавлена весьма решительно и в кратчайшие сроки. Убитых не было, но с десяток рабочих было покалечено. Трое из них остались инвалидами на всю жизнь. А Паттерсон еще раз снизил зарплату для сотрудников как этой, так и других железных дорог – как он сказал, чтобы оплатить услуги агентства Пинкертона. С тех пор волнениями и забастовками на его железных дорогах и не пахло.
Гнида редкостная, подумал я. И тут меня вдруг словно током ударило – ведь про нашу свадьбу будут писать в газетах, и вполне вероятно, что в ближайшее время об этом узнает Паттерсон. А узнав, совершенно резонно решит, что другие бывшие заключенные могут оказаться там же. Или, по крайней мере, Родриго может что-то знать об их судьбе, как и о судьбе Финбара. Да и рассказать о том, что именно произошло на острове Салливана, он тоже сможет.
А значит, не исключено, что к нам вскоре пожалует и сам дорогой Алан Пинкертон. Ведь, если он лично присутствовал при акции устрашения на железной дороге, то, значит, здесь он тем более появится лично…
Что ж, голубчик, мы тебе не несчастные железнодорожники. Боюсь, что в скором времени к Алану и его знаменитому агентству придет большой белый полярный лис. И неплохо бы подготовиться к встрече милого гостя. Как там поется в таких случаях: «К нам приехал наш любимый, Алан Пинкертон дорогой…»
Я посмотрел на часы – было около одиннадцати, так что час времени у меня еще есть. Конечно, вряд ли девушки будут готовы и к двенадцати – но мое дело быть там вовремя, а там посмотрим. Пока же я пошел в соседний домик к нашему штатному «особисту», капитану Малышеву.
