– Как знать? Какая-нибудь двоюродная тетя, о которой я никогда не слыхал, где-нибудь в Новой Зеландии или каком-то таком месте могла оставить мне все свои деньги.
– Вздор. Она бы сначала с тобой познакомилась. А если она тебя не знала, так на кой оставлять деньги четвертому сыну? Господи, да в нынешние времена даже у священника может попросту не быть четвертого сына. Нет, дело совершенно ясное. От твоей смерти никто не получит никакой выгоды, это исключается. Значит, остается месть. Ты, часом, не соблазнил дочку аптекаря?
– Да что-то не припомню такого, – с достоинством сказал Бобби.
– Известное дело. Соблазняют нынче столь часто, что и не считают. Но, по-моему, ты вообще еще никого не соблазнял, это сразу видать.
– Ты вгоняешь меня в краску, Фрэнки. Да и почему это непременно должна быть дочь аптекаря?
– Свободный доступ к морфию. Раздобыть его не так-то легко.
– Ну, я не соблазнял дочь аптекаря.
– И ты не знаешь, есть ли у тебя враги?
Бобби покачал головой.
– Ну вот, – победно сказала Фрэнки. – Значит, это из-за человека, которого столкнули с утеса. Что думает полиция?
– Они считают, что это был какой-то сумасшедший.
– Вздор. Сумасшедшие не бродят где попало с неограниченным запасом морфия, выискивая бутылки с пивом, куда можно его засунуть. Нет, кто-то столкнул Причарда с утеса. Через минуту или две появляешься ты, и убийца думает, что ты видел, как он это сделал. И решает убрать тебя с дороги.
– По-моему, не очень убедительно, Фрэнки.
– Почему нет?
– Ну, прежде всего, я ничего не видел.
– Да, но он-то этого не знал.
– А если бы и видел, так заявил бы на дознании.
– Оно, конечно, так, – неохотно признала Фрэнки и задумалась на пару минут. – А вдруг он решил, что ты что-то видел, но не придал значения, а на самом деле это было важно. Звучит как тарабарщина, но ты улавливаешь мысль?
– Да, – Бобби кивнул, – я понимаю, что ты имеешь в виду, но почему-то это кажется весьма сомнительным.
– Я уверена, что это связано с тем делом на утесе. Ты был там. Первый человек, который оказался…
– Томас тоже там был, – напомнил Бобби. – А никто не пытался отравить его.
– Возможно, еще попытаются, – бодро сказала Фрэнки. – А может, уже пытались, да не сумели.
– Все это выглядит притянутым за уши.
– Я думаю, это логично. Если убрать вас двоих, тогда дела, творящиеся в таком тихом омуте, как Марчболт… Постой, есть еще третья вещь.
– Что?
– Та работа, которую тебе предложили. Это, разумеется, весьма слабый пункт, но ведь странно, согласись. Я сроду не слыхала ни о какой иностранной фирме, которая занималась бы выискиванием заурядных отставных моряков.
– Ты сказала, заурядных?
– Тогда ты еще не попал в «БМЖ». Но ты понимаешь, куда я клоню. Ты увидел нечто, чего тебе видеть не полагалось, или они так думают. Очень хорошо. Сначала они пытаются избавиться от тебя, предложив место за границей. Потом, когда это не удается, они хотят вовсе убрать тебя с дороги.
– Не крутовато ли? Да и риск большой.
– О, но ведь убийцы вообще крайне безрассудны. Чем больше народу они убивают, тем больше им хочется убивать.
– Как в «Третьем пятне крови», – сказал Бобби, вспомнив одно из своих любимых литературных произведений.
– Да и в настоящей жизни тоже: Смит с его женами, Армстронг со своей бандой.
– Ну… но, Фрэнки, что же, черт возьми, я должен был увидеть?
– В этом, разумеется, и состоит вся трудность, – признала Фрэнки. – Я согласна, что это не сам акт сталкивания, потому что ты так бы и заявил. Это должно быть что-то касающееся самой жертвы. Возможно, у погибшего была родинка, или сросшиеся пальцы, или какая-то странная физическая особенность.
– Я вижу, ты мыслишь в духе доктора Торндайка. Вряд ли оно так, поскольку все, что я видел, увидела бы и полиция.
– Естественно. Это было идиотское предположение. Трудное дельце, правда?
– Версия-то лестная, она внушает мне сознание собственной значимости, – сказал Бобби. – Но все равно я не верю, что это нечто большее, чем просто версия.
– Я убеждена в своей правоте. – Фрэнки встала. – Сейчас мне надо идти. Заглянуть к тебе завтра?
– О да, пожалуйста. Игривая болтовня сиделок начинает приедаться. Кстати, ты так быстро вернулась из Лондона?
– Дорогой мой, едва услышав о тебе, я рванула назад. Это ведь здорово – иметь друга, которого так романтично отравили.
– Не думаю, что в морфии так уж много романтики.
– Ну, до завтра. Тебя поцеловать или не надо?
– Я не заразный.
Она чмокнула его.
– До завтра.
Когда она вышла, сиделка подала Бобби чай.
– Я часто видела ее фотографии в газетах. Правда, она совсем на них не похожа. И конечно же, я видела, как она разъезжает в своей машине. Но я, так сказать, никогда не видела ее вблизи. Она нисколько не заносчива, правда?
– О нет! – воскликнул Бобби. – Заносчивой я бы Фрэнки никогда не назвал.
– Я сказала сестре, я сказала: она так проста, нисколько не зазнается. Я сказала сестре: она как ты или я, я сказала.
Бобби смолчал, хотя в душе был совершенно не согласен с этой точкой зрения. Разочарованная его безмолвием, сиделка вышла из палаты, и Бобби остался наедине со своими мыслями. Он допил чай. Потом прикинул, насколько правдоподобна поразительная версия Фрэнки, и в конце концов с сожалением отбросил ее. Затем он огляделся в поисках других развлечений. Его внимание привлекли вазы с лилиями. Ужасно мило со стороны Фрэнки принести ему все эти цветы, и, разумеется, они очень славные, но он жалел, что ей не пришло в голову принести ему вместо цветов несколько детективных романов. Он взглянул на прикроватную тумбочку. Там лежали роман Уида и экземпляр «Джона Галифакса, джентльмена», а также «Марчболтский еженедельник» за прошлую неделю.
Через пять минут он положил книгу. Для ума, питавшегося «Третьим пятном крови», «Делом об убийстве эрцгерцога» и «Странным приключением флорентийского кинжала», «Джон Галифакс, джентльмен» оказался слишком пресным. Бобби вздохнул и взял «Марчболтский еженедельник».
Через пару секунд он с такой силой нажал кнопку звонка у себя под подушкой, что сиделка примчалась бегом.
– Что случилось, мистер Джонс? Вам плохо?
– Позвоните в Замок! – крикнул Бобби. – Скажите леди Фрэнсес, что она должна немедленно прийти сюда.
– Но она еще вряд ли доехала.
– Вы не знаете ее «Бентли».
– Она останется без чая.
