Высокий сутулый человек в пенсне. Бобби перебрал в уме всех своих знакомых, но не мог вспомнить, кто из них подходил под это описание. И вдруг в голову ему закралось подозрение: неужели это предвестник нового покушения на его жизнь? Неужели эти загадочные враги, или враг, пытаются выследить его? Он призадумался. Кто бы ни были эти люди, они только что узнали о его отъезде из графства. И миссис Робертс по неведению простодушно дала им его адрес. Так что они, возможно, уже следят за этим домом. Если он выйдет на улицу, за ним может увязаться «хвост»… Нет, это никуда не годится, особенно сейчас.
– Бэджер, – сказал Бобби.
– Да, старина?
– Поди сюда.
Следующие пять минут они трудились в поте лица. А через десять минут Бэджер уже мог оттараторить назубок все указания Бобби. Добившись от него точного дословного повторения без единой ошибки, Бобби сел в двухместный «Фиат» 1902 года выпуска и стремительно помчался вдоль гаражей. Он поставил «Фиат» на площади Святого Якова и пошел оттуда прямо в свой клуб. Он позвонил по телефону, и два часа спустя ему доставили несколько свертков. Наконец, примерно в половине четвертого на площадь Святого Якова прибыл усатый шофер в темно-зеленой ливрее и быстро подошел к большому «Бентли», припаркованному там получасом раньше. Сторож на стоянке кивнул ему. Джентльмен, оставивший машину, с легким заиканием сказал, что его шофер вскоре ее заберет.
Бобби выжал сцепление и осторожно выехал со стоянки. Брошенный скромный «Фиат» остался ждать своего владельца. Бобби уже начинало нравиться его новое обличье, хотя верхняя губа еще зудела. Он направился на север, и вскоре мощная машина мчала его по Большой Северной магистрали. Это была всего лишь предосторожность. Вообще-то Бобби был уверен, что за ним не следят. Вскоре он свернул налево и, сделав крюк, направился в Хэмпшир.
Вскоре после чая «Бентли», урча мотором, подъехал по аллее к Мерроуэй-Корту. За рулем сидел важный и корректный шофер.
– Ага, – небрежно сказала Фрэнки, – машина подана. – Она вышла из парадной двери.
Сильвия с Роджером сопровождали ее.
– Все в порядке, Хоскинс?
Шофер поднес ладонь к козырьку.
– Да, миледи. Ее капитально отремонтировали.
– Вот и хорошо.
Шофер достал какую-то бумажку.
– От его светлости, миледи.
Фрэнки взяла листок.
– Вы остановитесь в… как это… в «Энглерс-Армз» в Стейверли, Хоскинс. Утром я позвоню, если машина мне понадобится.
– Слушаюсь, ваша светлость. – Бобби подал машину назад, развернулся и помчался по аллее.
– Мне так жаль, что у нас тут нет места, – сказала Сильвия. – Славная машина.
– На ней можно развить неплохую скорость, – заметил Роджер.
– Я и развиваю, – призналась Фрэнки. Она с удовольствием отметила, что Роджер, судя по выражению лица, не узнал Бобби. Фрэнки удивилась бы, будь иначе. Она и сама прошла бы мимо, попадись он ей где-нибудь случайно. Маленькие усики выглядели совершенно естественно, придавая Бобби несвойственный ему чопорный вид, а шоферская ливрея довершала камуфляж. Голос тоже звучал отменно и ничуть не похоже на собственный голос Бобби. Фрэнки решила, что недооценивала его способности.
Тем временем Бобби устроился в «Энглерс-Армз». Ему предстояло сыграть роль Эдварда Хоскинса, шофера леди Фрэнсес Деруэнт, но Бобби практически не знал, как ведут себя шоферы в свободное от работы время. Однако он считал, что немного высокомерия ему не повредит. Он всячески напускал на себя надменный вид и держался соответствующим образом. Восхищение молоденьких горничных явно сослужило ему добрую службу, и вскоре Бобби узнал, что Фрэнки с ее аварией стала в Стейверли главным предметом пересудов. В разговоре с хозяином, тучным добродушным человеком по имени Томас Эскью, Бобби якобы ненароком и сам кое-что сболтнул.
– Юный Ривз был там и видел, как это случилось, – заявил мистер Эскью. Бобби возблагодарил господа за то, что дети так любят приврать. Теперь «авария» подтверждена свидетельством «очевидца». – Он уж думал, что настал его последний час, право слово, – продолжал мистер Эскью. – Машина неслась под гору прямо на него, но миновала парня и ударилась в стену. Просто чудо, что молодая леди не убилась насмерть.
– Ее светлость – дама живучая, – заявил Бобби.
– Это у нее не первая авария, правда?
– Ей везло, – сказал Бобби. – Но уверяю вас, мистер Эскью, когда ее светлость садится за баранку вместо меня, я всякий раз думаю, что настал мой последний час.
Несколько человек, присутствовавших при этой беседе, глубокомысленно покачали головами, как бы говоря: «Ничего удивительного, любой бы так подумал».
– У вас тут славно, мистер Эскью, – великодушно и снисходительно сказал Бобби. – Славно и уютно.
Мистер Эскью поблагодарил.
– Мерроуэй-Корт – единственное большое поместье в округе? – спросил Бобби.
– Ну, есть еще Грейндж, мистер Хоскинс. Правда, его-то поместьем не назовешь: там не живет никакой род. Грейндж пустовал много лет, покуда туда не вселился этот американский врач.
– Американский врач?
– Ну да. Его фамилия Николсон. И если хотите знать мое мнение, мистер Хоскинс, странные там творятся дела.
При этом буфетчица заметила, что при виде доктора Николсона ее мороз по коже продирает.
– Странные дела, мистер Эскью? – переспросил Бобби. – Ну-ка, ну-ка, что это вы имеете в виду?
Мистер Эскью угрюмо покачал головой.
– Кое-кто живет там не по своей воле. Их упрятали туда родственнички. Послушали бы вы, какие оттуда доносятся вопли и стоны, мистер Хоскинс!
– Куда же смотрит полиция?
– Считается, что так и надо. Нервные больные и все такое прочее, понимаете? Полоумные, которые еще не совсем свихнулись. Доктор – джентльмен, а стало быть, все в порядке, но… – Тут хозяин приложился к пинтовой кружке с пивом, его лицо почти полностью исчезло в ней. Наконец он вынырнул, с сомнением качая головой.
– Да, знать бы, что творится в таких заведениях… – раздумчиво сказал Бобби и тоже приложился к оловянной кружке.
Тут живо заверещала буфетчица:
– Вот и я о том же, мистер Хоскинс. Что там происходит? Господи, да однажды ночью оттуда сбежала какая-то несчастная молодка в ночной сорочке. А доктор и две-три сиделки искали ее. «Ах, не отдавайте меня им обратно!» Вот что она кричала. Такое жалкое зрелище. А ведь она богатая, на самом деле это родственники упрятали ее туда. Забрать-то они ее забрали, и доктор еще объяснил, что у нее мания преследования – так он это называл. Вроде как думала, что все хотят ей насолить. И я частенько задумывалась, да, частенько. Я частенько задумывалась…
– Эх! – вздохнул мистер Эскью. – Говорить-то легко…
Кто-то из присутствующих заметил, что жизнь в такого рода заведениях – тайна за семью печатями, а еще кто-то сказал, что это истинная правда. Наконец диспут завершился, и Бобби объявил, что пойдет прогуляться на сон грядущий.
