Книга Пуля для Зои Федоровой, или КГБ снимает кино, страница 36. Автор книги Федор Раззаков

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Пуля для Зои Федоровой, или КГБ снимает кино»

Cтраница 36

Об этом же пишет и историк спецслужб Ф. Сергеев: «Интенсивность этих действий заметно возросла с осени 1939 года, особенно после победы над Францией, когда абвер и СД получили возможность высвободить свои значительные силы, занятые в данном регионе, и использовать их на восточном направлении. Перед секретными службами, как явствует из архивных документов, была тогда поставлена конкретная задача: уточнить и пополнить имевшиеся сведения об экономическом и политическом положении Советского Союза, обеспечить регулярное поступление информации о его обороноспособности и будущих театрах военных действий. Им было поручено также выработать развернутый план организации диверсионно-террористических акций на территории СССР, приурочив их осуществление к моменту первых наступательных операций немецко-фашистских войск. Кроме того, они были призваны, как об этом уже говорилось подробно, гарантировать скрытность вторжения и начать широкую кампанию по дезинформации мирового общественного мнения. Так определялась программа действий гитлеровской разведки против СССР, в которой ведущее место, по понятным причинам, отводилось шпионажу…»

Кстати, и советский кинематограф тут же откликнулся на обострение борьбы спецслужб выпуском соответствующих художественных фильмов. Самые заметные из них два: «Ошибка инженера Кочина» Александра Мачерета и «Высокая награда» Евгения Шнейдера. Начнем с первого.

В аннотации к фильму читаем следующее: «По пьесе братьев Тур и Л. Шейнина „Очная ставка“.

Инженер-конструктор московского авиационного завода Кочин получает разрешение у начальника отдела взять домой на ночь секретные чертежи и внести последние исправления. Агент иностранной разведки Тривош с помощью соседки Кочина – Ксении Лебедевой – пробирается в комнату инженера и фотографирует чертежи. После очной явки Тривоша с агентом в мастерской портного шифровка случайно попадает к портному, который сразу же относит ее в НКВД. И таким образом следователь Ларцев с вещественными доказательствами в руках спокойно начинает раскручивать очередное дело. Между тем Кочин и Ксения Лебедева под зорким наблюдением Тривоша отправляются на прогулку в Пушкино. Девушка признается любимому человеку в своей шпионской деятельности и клянется пойти к следователю. Тривошу удается освободиться от свидетельницы, но от Ларцева ему не уйти».

В фильме снимались звезды советского кино: Михаил Жаров (Ларцев), Любовь Орлова (Ксения Петровна Лебедева), Фаина Раневская (Ида Гуревич). Среди других исполнителей назову актера МХАТа Николая Дорохина (Кочин) и Бориса (Богумила) Свободу. У последнего это была первая роль в кино, после чего он станет штатным злодеем советского кинематографа, сыграв еще несколько отрицательных ролей (в основном фашистов) в фильмах: «Поединок» (1945; немецкий генерал), «Человек № 217» (1945; немецкий офицер), «Сталинградская битва» (1949; Йодль), «Встреча на Эльбе» (1950; Гуго Фишер).

Обратим внимание и на режиссера Александра Мачерета. В отношении его есть подозрение, что он снимал этот фильм не случайно, а потому что сотрудничал с НКВД, причем не только гласно, но и негласно – по немецкой линии. Ведь Мачерет, закончив Парижский университет (1914–1915), в 1928–1930 годах был режиссером и членом правления клуба «Красная Звезда» в Берлине. И когда стал режиссером, снял в 1938 году фильм «Болотные солдаты» – про немецких подпольщиков, которые борются с нацистским режимом в Германии. А следом за этим фильм Мачерет снял шпионский боевик «Ошибка инженера Кочина» во славу чекистов.

Кстати, вторым режиссером на этом фильме была Татьяна Березанцева – агент НКВД с агентурным именем «Борисова». Она была супругой Александра Демьянова («Гейне»), который, как мы помним, был внедрен в актерскую богему в начале тридцатых под видом электрика на «Мосфильме». Его приятелем был сам Михаил Ромм, в отношении которого, как уже говорилось, тоже есть определенного рода подозрения (Березанцева сняла с ним сразу несколько фильмов). Впрочем, про нее я расскажу подробнее чуть позже, а пока перейдем к режиссеру «Высокой награды» Евгению Шнейдеру, в отношении которого возникают все те же подозрения. Но сначала расскажем о самой ленте. Читаем в аннотации к ней:

«Внимание участников первомайского парада в Москве привлекает самолет новой конструкции профессора Боголюбова. А тем временем агенты иностранной разведки и опытный шпион, скрывающийся под маской клоуна, спешат на дачу к Боголюбову, куда он выехал с женой и детьми (как видим, и здесь враги охотятся за авиационными советскими разработками, как и в „Кочине“. – Ф. Р.).. Но чертежи конструктора не попадут в руки врага, потому что за действиями шпионов зорко следит лейтенант госбезопасности Михайлов…»

В этом фильме среди исполнителей больших звезд почти не было (разве что Андрей Абрикосов в роли лейтенанта госбезопасности Николая Михайлова и Андрей Файт в роли официанта), но он получился даже поинтереснее, чем «Ошибка инженера Кочина».

Но вернемся к его создателю. Евгений Шнейдер в 19191920 годах учился в Академии Генерального штаба РККА и вполне мог быть завербован военной контрразведкой. Что и стало, видимо, потом поводом к тому, чтобы он был переброшен в кинематограф на руководящие должности: Шнейдер с 1924 по 1937 годы работал заместителем директора кинофабрик «Госкино», «Совкино» и оператором «Межрабпомфильма» (последнее предприятие, как мы помним, было советско-германским). Кстати, это тот самый Шнейдер, который был оператором фильма «Гармонь», снимавшегося на «Межрабпомфильме» и где главную роль исполняла Зоя Федорова.

Вообще режиссеров, которые снимали в СССР фильмы про разведчиков, для такой работы подбирали весьма тщательно. Там людей из разряда «шаляй-валяй» обычно к такому рода делам не привлекали. Конечно, в первую очередь оценивался талант режиссера, но и взаимоотношение с органами тоже играло большую роль. Особенно это касалось сталинских времен.

И снова обратим внимание на тему, которая педалировалась в обоих названных выше фильмах про шпионов – авиационная. Она и в самом деле занимала приоритетное значение в шпионской деятельности зарубежных агентов, которые засылались в тридцатые годы в СССР. Поэтому не случайно, что после советско-германского договора 1939 года в Москве одновременно с агентом «Зефиром» объявился еще один агент, работавший по линии 1-го отделения (Германия, Венгрия) 3-го отдела ГУГБ НКВД СССР – наш знаменитый разведчик Николай Кузнецов, который выдавал себя за авиационного инженера. Впрочем, расскажем о нем более подробно.

До этого Кузнецов был агентом НКВД в Коми АССР, где проявлял чудеса конспиративной работы. Его талантом разведчика восхищался сам Михаил Журавлев – тамошний нарком внутренних дел. Кстати, этот человек вполне мог знать Зою Федорову еще по Ленинграду. Каким образом? Журавлев родился в городе на Неве и после чисток 1937 года был выдвинут на руководящую партийную работу: занимал должность заместителя заведующего отделом парторганов, а с 1938 года стал вторым секретарем Ленинского райкома. А тот примыкал к Петроградскому, где жила и работала (на «Ленфильме») в 1934–1939 годах Зоя Федорова.

В январе 1939 года Журавлева взяли на работу в НКВД и сделали наркомом внутренних дел Коми АССР. Когда он познакомился с Кузнецовым и был пленен его талантом, он дал знать об этом в Москву, которая позарез нуждалась в таких агентах – смышленых, дерзких, да еще и идеально владевших немецким языком (его Кузнецов выучил самостоятельно еще в детстве). В итоге Николая вызвали в Москву и сделали особо засекреченным агентом (о его агентурной принадлежности в центральном аппарате на Лубянке знали всего лишь несколько человек), подключив к «немецкой линии» под именем обрусевшего немца Рудольфа Вильгельмовича Шмидта. Причем ни звания, ни удостоверения работника спецслужб у него не было, чтобы не расшифровать даже перед своими. Поэтому доходило до курьезов. Когда его сосед по коммунальной квартире № 10 по Напрудному переулку, дом 1 (рядом с проспектом Мира, недалеко от современной Новорижской эстакады), написал на него донос в НКВД – дескать, проверьте – общается с иностранцами, – контрразведка Лубянки установила за Кузнецовым наблюдение. Но вскоре оно было снято. А Кузнецову выделили отдельное жилье – в доме 20 по улице Карла Маркса (Старая Басманная), рядом с Садом имени Баумана.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация