– Нет! Этого никогда не будет. Я певец. Мой смысл жизни заключается в том, чтобы приносить людям радость. И давай закончим этот разговор. Ты никогда меня не понимала, не пытайся понять сейчас.
– Да, не понимала. Твоя музыка всегда была для тебя на первом месте, твои поклонники, для них ты готов на всё.
– Для меня семья прежде всего.
– Не обманывай сам себя. Если бы это было так, ты бы больше времени проводил дома, с нами, а мы тебя видим от силы несколько дней в месяц.
Алекс погладил жену по руке.
– Мне так не хватает тебя на гастролях, поехали со мной в предстоящее турне.
– Просто мне надоело слушать визги женщин, сходящих от тебя с ума. И к тому же, я думаю, по ночам тебе не дают скучать. Выбор у тебя огромный.
– Не надо ревности, Пэм, я твой, пока ты этого хочешь.
Они вышли на улицу, взялись за руки, как молодожёны, и медленно пошли вниз по улице.
– Отпусти ребят, давай хоть какое-то время побудем наедине друг с другом.
– Парни, езжайте домой, мы немного погуляем.
– Это опасно, – сказал Рэд.
– Ничего не случится.
– Ну, ладно, если ты так считаешь…
– Вот мы и одни. И что будем делать?
– Давай снимем номер в каком-нибудь мотеле.
– В мотеле?
– А что тебя смущает? Или великий Алекс Престон, привыкнув в люксам, брезгует маленькими гостиницами?
– Не говори глупости. Сделаем, как скажешь.
Едва они переступили порог номера, Алекс прижал жену к стене, впился в её ждущий рот губами и стал стаскивать с неё одежду.
– Осторожнее, милый, это платье стоит бешеных денег.
– Плевать, я куплю тебе лучше. – прорычал Алекс.
Он бросил её на кровать и навалился сверху.
…– Что с тобой? Ты вёл себя как подросток. Такая страсть!
– Извини, не удержался.
– Тебе не за что извиняться. Всё было просто замечательно.
– Ну, что надо собираться домой.
Памела вздохнула.
– Не волнуйся, как-нибудь ещё совершим такую прогулку. Я люблю тебя.
– Повторим?
– Боюсь, я ещё не готов.
– Я всё сделаю сама.
Его уроки не прошли даром. Жена стала опытной искусительницей.
– Остановись!
Но она продолжала его ласкать, пока из его сжатых губ не вырвался протяжный стон.
– Вот теперь можно ехать домой, – удовлетворённо произнесла Памела.
В номер постучали.
– Кто это может быть? – удивился Алекс и открыл дверь.
На пороге стоял взволнованный Рэд.
– Босс, на улице полно журналистов.
– Проклятье! – выругался Алекс – Как они узнали?
– Скорее всего, с подачи хозяина гостиницы. Выходите с чёрного хода.
– Хорошо. Подгоняйте машину.
– Уже сделано.
Парни обступили их плотной стеной, только в салоне авто они смогли выдохнуть.
– Вот о чём я тебя предупреждал. – накинулся Алекс на Памелу. – Эти вездесущие писаки найдут меня везде, где бы я ни прятался.
– Но в этом нет ничего страшного… – пыталась оправдываться жена.
– Для тебя может и ничего страшного, но мне вся эта суета уже порядком надоела.
– Как вы нас нашли? – спросил Алекс Джо, когда они уже были дома.
– А ты думал, что мы сразу же уехали?
– Хорошо, что вы оказались рядом.
– Мы всегда будем рядом, пока тебе это нужно.
– Спасибо, приятель. Приятно слышать.
– Мы ведь все твои друзья, помнишь?
– Разве вы дадите забыть! – отшутился растроганный Алекс.
– Как отдыхалось в придорожном мотеле?
– Ты знаешь, прекрасно. Вспомнилась бурная молодость. Ладно, отбой!
На утро газеты пестрели заголовками:
«Король проводит ночь в дешёвом мотеле с незнакомкой!»
Алекс с Памелой хохотали как безумные, читая эти статьи.
– Что ж, дорогой, побуду незнакомкой. Ты знаешь, приятное ощущение.
– Я рад, что тебе нравится эта ситуация, но в следующий раз мы должны быть осторожнее. Неизвестно, что они ещё могут понаписать.
– Алекс, почему ты так боишься?
– Потому что я должен думать о своей репутации и не давать повода для грязных инсинуаций.
– Им не нужен повод. Вспомни пятидесятые…
– Вот именно. Поэтому надо стараться поменьше попадаться им на глаза, и не выставлять нашу с тобой интимную жизнь напоказ. Ты понимаешь, о чём я?
Алекс внимательно посмотрел в её глаза, пытаясь проникнуть в мысли жены. Памела опустила ресницы.
– Да, понимаю, всё будет хорошо.
– Я надеюсь.
… Я очень рано узнал в своей жизни, что без песни не может закончиться день. Без песни у человека нет друга. Без песни ему не покорится жизненный путь… Без песни… Поэтому я буду продолжать петь.
Я выступаю против любой музыки, проповедующей употребление наркотиков или неуважение к нашему флагу. Задача артиста в том, чтобы делать людей счастливыми.
Такую речь Алекс произнёс на молитвенном завтраке, когда ему присудили первую, за всю его музыкальную карьеру, премию «Грэмми» за альбом госпелов. Журналистов обескуражило, что артиста, совершившего переворот в музыке соизволили оценить в семидесятые и не за рок-н-ролл, а за церковные песнопения. Но Алекс всё равно был счастлив: он перестал быть изгоем, наконец-то он добился официального признания того, что его музыка объединила все слои так любимой им страны.
На его концертах теперь бывали не только тинейджеры, но и пожилые люди, украдкой вытирающие слёзы, когда Король прославлял Бога. В глазах Алекса появлялся священный огонь, а по щекам текли слёзы, в такие минуты он оставался с Господом один на один, и любовь настолько переполняла его сердце, что в груди становилось горячо и больно. В этом году шоу Алекса стали открываться темой «Так говорил Заратустра», а на плечах лежал плащ, который он в конце выступления распахивал перед зрителями, падая на одно колено. Его всегда провожали стоя, оглушительными овациями, и долго потом, после его ухода со сцены, скандировали:
«Мы любим Алекса!»
А певец тем временем, обливаясь потом, бежал к машине, и только там, в тёмном салоне, он мог вздохнуть полной грудью. Джо всегда находился рядом, подавая затемнённые очки. Теперь без этого атрибута Алекс обходиться не мог: проблемы с глазами вновь напомнили о себе. Но на сцене, несмотря на слепящий свет софитов, он оставлял глаза беззащитными, терпя боль, пока солёный пот и слёзы разъедали их.
