– Я понимаю, – с трудом произнес он. – Я понимаю все, о чем ты говоришь, но не могу изменить того, что написано мне на роду! Я твердо знаю, Пуйл: я действительно был рожден для этой войны!
И тут впервые заговорила Ким Форд, испытывая легкое головокружение от того, что она теперь Видящая Бреннина и все воспринимают ее именно так.
– Послушайте меня – ты, Пол, и вы все тоже. Я должна сказать, что ВИДЕЛА его судьбу. Видела ее и Исанна, потому и приютила его у себя. Пол, он говорит истинную правду!
Шафер не сводил с нее глаз, и она видела, как неистовый гнев, который она так хорошо помнила еще с тех пор, когда была жива Рэчел, постепенно гаснет, столкнувшись с ее уверенностью. «О, Исанна, – думала Ким, видя, какое воздействие производят ее слова, – как же ты выстояла с такой тяжкой ношей на плечах?»
– Раз это говоришь мне ты, я этому, конечно, поверю, – медленно проговорил Пол, явно истощивший последние свои силы. – Но ты должна знать и то, что он будет считать эту войну «своей войной», даже если не станет Верховным королелем Бреннина. Он все равно поведет людей на эту войну. А это, мне кажется, неверный способ избирать короля.
– У тебя есть иное предложение? – спросил Лорен, удивив всех.
– Да, есть, – сказал Пол и довольно долго молчал, заставив присутствующих напряженно ждать продолжения: – Я предлагаю предоставить возможность выбора Верховного короля Богине, пославшей нам ту луну. И пусть устами Богини говорит ее Верховная жрица. – О да, сейчас он был настоящей Стрелой Бога. И смотрел Джаэлль прямо в глаза.
И все тоже повернулись к ней, увидев, в конце концов, некую неизбежность в том, что Богиня забрала одного короля и теперь посылает на его место другого.
Джаэлль давно ждала, терпеливо слушая все эти бесконечные споры и рассуждения, когда наконец можно будет остановить эту болтовню и сказать то, что только что сказал он. Вместо нее.
Некоторое время она пристально всматривалась в его лицо, потом встала и выпрямилась во весь рост, высокая, прекрасная, чтобы все эти люди услышали, какова воля Даны и Гвен Истрат – именно так, согласно древнему обычаю, и должно называться имя следующего короля. В этом дворце, в этом зале, где было душно от скопления властных и могущественных людей, ее, Джаэлль, власть и могущество оказались далеко не последними. По крайней мере, они были значительно древнее всех остальных.
– Печально сознавать, – начала она, сверкнув зелеными очами, – что напоминать вам об истинном порядке вещей пришлось чужеземцу. Впрочем, кто бы об этом ни напомнил, вы узнаете волю Богини-матери из моих уст…
– Нет, – сказал Диармайд. И оказалось, что ничего неизбежного в сложившейся ситуации все-таки нет. – Извини, дорогая. При всем моем восхищении твоей ослепительной улыбкой, я не хочу, чтобы ты поведала мне волю великой Богини.
– Глупец! – воскликнула она. – Ты хочешь, чтобы тебя прокляли?
– Я уже и так проклят, – сказал Диармайд с каким-то странным выражением лица. – И, надо сказать, проклинали меня довольно сурово и совсем недавно. Что-то сегодня слишком много на мою бедную головушку валится! Нет, сейчас мне решительно необходимо выпить добрую кружечку пивка! Мне, например, пришло в голову, что, будучи Верховным королем, я уже не смогу запросто заходить вечерком в «Кабана», что было бы в высшей степени грустно. Так что я предлагаю поскорее короновать моего братца и отправиться в эту славную таверну. И, я надеюсь, мне наконец вынут из плеча этот кинжал?
Даже Пол Шафер промолчал, увидев, какое облегчение разлилось по бородатому лицу Айлерона дан Айлиля, сына Маррьен из рода Гаранта, которого в тот же день короновала Джаэлль, Верховная жрица Богини-матери, дабы он стал королем Бреннина и повел свою страну и ее союзников на войну против Ракота Могрима и полчищ Тьмы.
Не было ни пира, ни праздника, ибо наступила пора оплакивать умерших и погибших, военная пора. И на закате они четверо и двое дальри, с которыми Дэйв разлучаться не пожелал, собрались в городском доме Лорена. Один из молодых всадников был ранен в ногу, и Лорен решил, что уж с этим-то горем справиться вполне в его силах, и принялся за дело. Слишком слабое утешение, правда, ведь столь многое в последние дни оказалось совершенно ему неподвластным.
Глядя на своих гостей, Лорен считал про себя дни. Восемь. Всего восемь дней, как он привел их сюда, а им уже так много довелось пережить! Он легко прочитал по лицу Дэйва Мартынюка, какие перемены произошли в его душе и судьбе и какими тесными узами связан он теперь с двумя дальри. А когда этот великан Дэйв поведал свою историю в подробностях, Лорен и вовсе был потрясен: Кинуин! Флидас из Пендаранского леса! Да еще и Рог Овейна, который Дэйв носит теперь на поясе!
Какая бы сила ни подвигнула его тогда выбрать для Перехода именно этих пятерых, поистине могущество ее было очень велико!
И все же их тогда было пятеро! А сейчас всего четверо, и отсутствие пятой звучит в его душе точно дрожащая струна.
А потом струна эта вдруг напряглась и заговорила – голосом Кевина Лэйна:
– Пора бы подумать о том, как вернуть Джен, – сказал Кевин сурово.
Интересно, думал Лорен, почему всегда именно этот молодой человек инстинктивно говорит то, о чем все остальные только думают про себя?
Отвечать было трудно, но Лорен все же ответил:
– Мы сделаем все, что в наших силах. – Он старался выглядеть спокойным. – Но все же вам следует знать: если черный лебедь унес ее на север, то это означает, что ее забрал к себе сам Ракот.
О, какая боль терзала его душу! Ведь он сам, несмотря на недобрые предчувствия, обманом уговорил Дженнифер совершить Переход, сам оставил ее на попечение светлых альвов, а стало быть, получается, что из-за него эта дивная красавица оказалась привязанной к смердящей спине Авайи, которая унесла ее в крепость Могрима! И если когда-либо его, Лорена, ждет суровый суд во дворце Великого Ткача, то именно за Дженнифер с него спросится строже всего.
– Ты сказал – лебедь? – спросил его светловолосый всадник, сын Ивора, Левон, которого он помнил мальчиком, ожидающим своего поста. Лет десять прошло с тех пор. Теперь он мужчина, хоть и молодой. И уже успел взвалить себе на плечи тяжкий груз – ответственность за гибель тех, кто был у него под началом. «Все они еще очень молоды! – вдруг подумал Лорен. – Даже Айлерон. А ведь мы собрались воевать с Богом!» И ощутил горький вкус ужасных сомнений и предчувствий.
Но переживания свои скрыл.
– Да, – ответил он юному всаднику, – черный лебедь. Черная Авайя. Так ее издавна называют. А почему ты спрашиваешь?
– Мы ее видели, – сказал Левон. – Вечером, накануне того дня, когда взорвалась гора.
«Ох, недобрый это был знак!» И сердце у Лорена заныло еще сильнее.
Кимберли чуть шевельнулась, и все тут же повернулись к ней. Больно было видеть эти седые пряди над юным лбом и молодыми глазами.
– Я видела ее во сне, – сказала Ким. – Исанна тоже.
