Но лишь на мгновение. Затем повелитель волков, который вот уже тысячу лет был также и могущественным властелином андейнов, рассмеялся и одним движением руки погрузил зал в кромешную тьму.
– А где ты видел такого сына, который в точности следовал бы дорогой своего отца? – спросил он. – Теперь здесь нет пса, который охранял бы тебя, А Я ОТЛИЧНО УМЕЮ ВИДЕТЬ В ТЕМНОТЕ!
И те невероятные силы, которые Пол ощущал в своей душе, вдруг оставили его.
Зато вместо их шумного прибоя возникло нечто иное, скорее похожее на тихое лесное озеро, и он – совершенно инстинктивно – понял, что в этом-то и заключается самая главная его сила – и в настоящем, и в будущем. И чувствуя себя как бы заключенным внутрь этого великого покоя, он отступил назад, к Дженнифер, и сказал ей:
– Не волнуйся и ни на шаг не отставай от меня.
И она крепко схватила его за руку и встала с ним рядом, а он снова заговорил с повелителем волков, и голос его теперь совершенно переменился.
– Раб Могрима, – сказал он, – я пока еще не могу одолеть тебя, как не могу и как следует разглядеть тебя в темноте. Но мы еще встретимся, и в третий раз ты расплатишься за все сразу – впрочем, ты и сам это знаешь. Но ждать тебя здесь, в темноте, я не стану.
И, едва произнеся эти слова, он почувствовал, что уже перенесся в иное, более спокойное место, к тому лесному озеру, что жило у него в душе и куда он стремился сейчас изо всех сил. Он погрузился в воды этого озера, крепко сжимая руку Дженнифер и увлекая ее за собой – сквозь знакомое им уже ледяное пространство, над перекрестками времен и тем, что отделяло миры Великого Ткача друг от друга, – назад, во Фьонавар.
Глава 2
Вэй показалось, что в дверь постучали. С тех пор как Шахара послали на север, она часто слышала по ночам какие-то шумы в доме и приучила себя не обращать на них внимания. Главное – ни на что не обращать внимания.
Однако в дверь лавки кто-то забарабанил так, что не обращать на это внимания было просто невозможно. И этот стук был порожден отнюдь не зимним одиночеством или страхом, связанным с ожиданием войны. Стучали по-настоящему и настойчиво, вот только Вэй вовсе не хотелось знать, кто это стучит.
Ее сын, однако, уже выскочил в коридор, а не бросился прятаться в ее спальню, как бывало. Мало того, он уже натянул штаны и надел теплую куртку, которую она ему сшила, когда начались эти снегопады. Впрочем, вид у него был сонный. Совсем еще ребенок. Он ей по-прежнему казался маленьким мальчиком.
– Я пойду, посмотрю, а? – храбро предложил он.
– Погоди, – остановила его Вэй. Она накинула поверх ночной рубашки длинную свободную шерстяную рубаху: в доме холодно, да и время позднее, давно за полночь. Муж ее был далеко, и она одна противостояла этому зимнему холоду, и рядом был только ее четырнадцатилетний сын, а в дверь к ней стучали все сильнее, все настойчивее.
Вэй зажгла свечу и стала следом за Финном спускаться по лестнице.
– Погоди, – снова сказала она уже в лавке и зажгла еще две свечи, хотя это была неразумная расточительность. Нельзя открывать зимней ночью дверь, если мало света и не видно, кто это там пожаловал. Когда все свечи стали гореть достаточно ровно, она заметила, что Финн на всякий случай держит в руках железную кочергу, захваченную возле камина наверху. Вэй кивнула, и мальчик открыл дверь.
На улице мела метель, и из этой кружащейся пелены к ней на крыльцо поднялись двое – незнакомый мужчина и высокая женщина, которую ее спутник поддерживал, приобняв за плечи. Финн тут же опустил свою кочергу: эти люди не были вооружены. А Вэй, подойдя поближе и подняв повыше свечу, разглядела две вещи: во-первых, женщина почему-то была ей знакома, а во-вторых, что она на последних месяцах беременности.
– А мы ведь, кажется, встречались? – сказала Вэй. – На та'киене?
Женщина кивнула. Мельком посмотрела на Финна, потом снова на Вэй.
– Значит, он все еще здесь, – сказала она. – Я очень рада!
Финн все это время молчал и выглядел таким юным, что у Вэй просто сердце разрывалось. Мужчина на пороге, сделав нетерпеливый жест, пояснил:
– Нам нужна помощь. Мы бежали из нашего мира, потому что за нами гонится Галадан, повелитель волков. Мое имя – Пуйл, а это Дженнифер. Мы прошлой весной уже совершали Переход во Фьонавар вместе с Лореном.
Вэй кивнула, страстно желая, чтобы Шахар оказался сейчас рядом, а не где-то там, в продуваемой ветрами насквозь ледяной Северной твердыне с дедовским копьем в обнимку. Ее муж – ремесленник, а не солдат; что он вообще понимает в этих войнах?
– Входите, – сказала она и отступила, пропуская их в дом. Финн закрыл за ними дверь на засов. – Меня зовут Вэй. Вот только мужа моего дома нет. Чем же я-то могу вам помочь?
– Мы вынуждены были совершить этот Переход, что, видно, и ускорило дело. Срок мой настал слишком рано, – сказала женщина по имени Дженнифер, и по ее напряженному лицу Вэй поняла, что она говорит правду.
– Разожги-ка камин, – велела она Финну. – В моей спальне. – Она повернулась к мужчине: – А вы ему помогите. Надо еще воду вскипятить. Финн покажет, где лежат чистые простыни. Да побыстрее, вы оба!
Пол с Финном, прыгая через ступеньку, бросились наверх.
Оставшись одни в лавке, освещаемой тусклым светом свечей, среди мешков с непряденой шерстью и со спряденной и смотанной в клубки, Вэй и Дженнифер посмотрели друг на друга.
– Почему я? – спросила Вэй.
Взор роженицы заволокло пеленой боли.
– Потому что, – с трудом проговорила она, – мне нужна была такая мать, которая умеет любить свое дитя.
Всего несколько минут назад Вэй крепко спала, а эта женщина, находившаяся сейчас рядом с нею, была так прекрасна, что вполне могла бы оказаться существом из мира снов, если бы не ее глаза.
– Я не понимаю, – сказала Вэй.
– Мне придется его оставить здесь, – пояснила Дженнифер. – Скажи, смогла бы ты отдать свое сердце чужому ребенку, когда твой Финн уйдет по Самому Долгому Пути?
При свете дня она бы, наверное, ударила или прокляла любого, кто так спокойно говорил о том, что терзало и резало ее душу, точно самый острый нож. Но сейчас, ночью, она словно пребывала в каком-то полусне.
Вэй была женщиной простой; вместе с мужем она торговала шерстью и шерстяными вещами, а ее сын по причине, совершенно ей не понятной, был трижды призван избрать Долгий Путь, когда дети играли в эту проклятую пророческую та'киену, а потом еще и в четвертый раз – и как раз после этого Рангат взорвалась, возвещая начало войны. А теперь на нее свалилось еще и это…
– Да, – просто ответила она. – Я могла бы полюбить и чужого ребенка. Это мальчик?
Дженнифер смахнула слезы с глаз и твердо ответила:
– Да, мальчик, но это еще не все. Он андейн, и я не знаю даже, что это будет в его случае означать.
