– Послушай, – задыхаясь, проговорил Мэбон Роденский, нагоняя их, – нельзя же гнать пятьсот человек целый день без отдыха!
Тон у него, впрочем, был совсем не злой. Айлерон достаточно ясно дал всем понять, что этим отрядом командует Левон, и Мэбон нисколько против этого не возражал. Но Дэйв заметил, что Левон смутился и с какой-то застенчивой улыбкой ответил герцогу:
– Я знаю. Я как раз и хотел объявить привал. Просто думал, что лучше сперва подойти поближе…
Герцог Родена тоже улыбнулся.
– Я понимаю. Я тоже всегда испытываю нечто подобное, когда возвращаюсь домой. – А этот Мэбон, решил про себя Дэйв, парень что надо! Герцог, впрочем, был не так уж и молод, да и веса лишнего в нем было порядочно, и тем не менее с ним было очень легко: он ничего особенного для себя не требовал, даже спал прямо на траве, как и все они, подстелив лишь походное одеяло. Настоящий старый вояка!
Дэйв искоса посмотрел на Левона: тот качал головой, очень недовольный собой; и как только они добрались до подходящего местечка, сразу поднял руку, приказывая отряду остановиться. И Дэйв услышал самые что ни на есть искренние вздохи облегчения среди измученных долгим переходом воинов.
Он и сам был благодарен Мэбону за эту долгожданную передышку. Он ведь все-таки не родился в седле, как Левон или Торк. Да и воины из северных областей Бреннина могли ему сто очков вперед дать. А в последние несколько дней ему пришлось черт знает сколько времени провести в седле.
Дэйв соскочил на землю и старательно размял затекшие ноги. Несколько раз как следует присел, сделал с десяток наклонов, легко доставая кончиками пальцев до земли, и несколько вращений плечами. Заметив, что Торк насмешливо на него смотрит, он только улыбнулся, но ничего не сказал. Он давно привык к постоянным подтруниваниям темноволосого дальри. Торк был ему братом, и шутки у него никогда не были злыми. Дэйв несколько раз отжался от земли – прямо рядом со скатертью, на которую Торк уже ставил еду, – и услышал, как тот фыркнул, пытаясь подавить смех.
Перевернувшись на спину, он подумал было, что неплохо бы сделать еще несколько приседаний, но решил уступить своему измученному желудку и сперва все-таки поесть. Он взял тонкую полоску вяленого мяса элтора и булочку, какие пекут в Бреннине. Все это дальри, снова лег на спину и с наслаждением принялся жевать.
Кругом цвела весна. Над головой порхали птицы, с юго-востока веял приятный легкий ветерок. Молодая трава щекотала нос, и Дэйв сел и взял со скатерти еще и изрядный кусок сыра. Торк лежал рядом, и глаза его были закрыты. Он умудрялся засыпать буквально в течение двадцати секунд. И сейчас, догадался Дэйв, он тоже успел уже погрузиться в сон.
Было почти невозможно поверить, что все это зеленое пространство каких-то пять дней назад было покрыто снегом и насквозь продувалось ледяными ветрами. И Дэйв, конечно, тут же вспомнил о Кевине, и его безмятежное настроение улетучилось, точно унесенное ветром. Он больше не мог думать о безоблачном небе и широких степных просторах; перед ним вставали куда более мрачные картины. То страшное место, куда ушел Кевин Лэйн, – пещера в Гвен Истрат, у входа в которую сразу тогда начал таять снег, и на этом снегу цвели красные цветы… И того серого пса он тоже никогда не забудет! А вой жриц будет, кажется, слышать и на смертном одре.
Дэйв резко сел. Торк шевельнулся было во сне, но не проснулся. Над головой сияло теплое солнце. Денек был все-таки прекрасный, и так хорошо было быть живым, и Дэйв просто заставил себя думать о другом, по собственному горькому опыту, связанному с отношениями в его семье, зная, каким уязвимым и неуравновешенным становится, когда чересчур поддается эмоциям, особенно таким, какие владели им сейчас.
А сейчас он не мог себе позволить стать уязвимым. Может быть – а может ли еще быть такое? – у него еще выдастся спокойный денек, когда можно будет все без помех обдумать. Тогда-то он и постарается наконец понять – пусть даже просидит над этим целый день или два, – почему он так горько оплакивал Кевина Лэйна. Он никого другого так не оплакивал с самого раннего детства.
Нет, сейчас об этом думать нельзя! Только не сейчас. Это слишком опасная территория. И Дэйв не без грусти отложил мысли о Кевине – точно так же, как откладывал и печальные мысли о своем отце; он не собирался забывать о них, нет, но ему очень хотелось, чтобы эти мысли сами не лезли ему в голову. А потом он встал и решительно направился туда, где сидели Левон и герцог Роденский.
– Не спится? – спросил Левон, поглядев на него с улыбкой.
Дэйв присел рядом с ними на корточки.
– Зато Торку спится отлично, – сказал он, мотнув головой в сторону спящего друга.
Мэбон добродушно рассмеялся:
– Хорошо, что хоть один из вас ведет себя как полагается в походе. Я уж решил, что вы намерены скакать без остановки до самой Латам.
Левон покачал головой и довольно наивно возразил:
– Нет, я бы не смог. Мне бы отдых все равно потребовался. А вот Торк вполне мог бы туда доскакать и за один день. Он ведь спит не потому, что устал; просто он разумнее ведет себя, чем мы.
– А знаешь, – сказал Мэбон, – ведь ты, пожалуй, прав. Нам тоже неплохо бы вздремнуть. – И, рухнув навзничь, набросил на лицо кружевной платок и буквально через минуту захрапел.
Левон улыбнулся и молча поманил Дэйва в сторону. Они отошли подальше ото всех, и Дэйв спросил:
– Далеко нам еще? – Куда ни глянь, всюду расстилалась совершенно безлюдная Равнина.
– К вечеру доберемся, – сказал Левон. – А дальних сторожевых постов, возможно, достигнем еще засветло. Вчера мы потеряли много времени из-за того, что Мэбону пришлось решать какие-то неотложные вопросы в Северной твердыне. Наверное, поэтому я всех так и торопил.
Герцогу пришлось задержать выезд, чтобы передать некоторые приказы Айлерона, присланные с гонцом, гарнизону Северной твердыни, а также отправить кое-какие собственные распоряжения в Роден. На Дэйва четкая и рациональная распорядительность Мэбона произвела большое впечатление – этим качеством, как ему объяснили, очень гордились все уроженцы Родена. А вот уроженцы Сереша, подумал он, этим качеством, пожалуй, совсем не обладают; там народ куда более эмоциональный и взбалмошный.
– Я ведь тоже задержал отправку, – сказал он. – Ты уж меня извини.
– Ничего. Я, между прочим, как раз собирался тебя об этом спросить. Там что-то случилось?
– Да нет, просто надо было кое-что сделать – для Пола. Айлерон приказал. Помнишь того мальчика, что явился, когда мы вызвали Овейна?
Левон кивнул:
– И вряд ли забуду!
– Пол просил, чтобы его отца перевели служить в Парас Дервал. И еще передал письмо… Я пообещал его найти – вот время и понадобилось. – Дэйв вспомнил, как стоял, неуклюжий и растерянный, рядом с Шахаром, оплакивавшим своего сына. Ему очень хотелось как-то его утешить, но нужных слов, естественно, найти не удалось. Существуют такие вещи – в этом он был совершенно уверен, – которые он, видно, никогда так и не научится делать как следует.
