И Дэйв, проследив за взглядом дальри, увидел, что с востока на них наступают полчища волков, причем идут они как по северному, так и по южному берегу Адеин. И ведет их огромный зверь, черный, с серебристым пятном между ушами, и он понял, вспомнив рассказы друзей, что это и есть Галадан, могущественный андейн и помощник Могрима. Кектар сказал чистую правду: этот час действительно узнает их имена!
И он вдруг услышал, как кто-то зовет его. Но голос этот слышится где-то у него в душе, глубоко…
И это не было зовом Смерти, как сказали бы дальри, зовом его последнего часа. Смешно, но он был уверен: этот внутренний голос звучал в точности, как голос Кевина Лэйна. Так же насмешливо. «Дэйв, – услышал он снова, – идиот! Скорее! Сделай это прямо сейчас!»
И он вспомнил, и нагнулся, и поднес Рог Овейна к губам, и подул в него изо всех еще остававшихся у него сил.
И снова раздался тот торжествующий глас Света, но силы Тьмы не могли его услышать и все же почему-то замедлили свое продвижение. Голова Дэйва была откинута назад, и он дул в Рог Овейна, заметив, что Авайя следит за ним; она прекратила свое кружение и словно застыла в воздухе. А он слушал льющиеся из Рога звуки, и они казались ему совсем не похожими на те, что он слышал прежде. Это тоже был Свет, но не лунная дорожка на воде, не отблеск солнца на свежевыпавшем снегу, не утренняя заря и не огонек свечи у камина. Это было жаркое полуденное солнце, отблеск которого сверкает на острие меча; это были красные сполохи пожара; это были факелы, которые несли обри впереди их войска прошлой ночью; это был холодный и твердый, точно лезвие клинка, свет звезд.
И откуда-то из межзвездного пространства к ним стал спускаться Овейн, ведя за собой Дикую Охоту. Они пришли с высот куда более далеких, не досягаемых для сородичей Авайи, и каждый из королей-призраков держал в руке обнаженный меч. А впереди всех скакал на коне мальчик – тоже с обнаженным мечом в руке.
Они с налету врезались в войско Авайи – похожие на облака дыма всадники на летучих конях, призрачная смерть в темнеющем небе, – и ничто не могло бы противостоять им, ни в воздухе, ни на земле, и они убивали, убивали… И Дэйв видел, как Авайя, бросив своих сыновей и дочерей на произвол судьбы, повернула на север. Дэйв слышал, как ее провожает дикий смех королей, которых он выпустил на свободу и которые один за другим совершали над ним круги, поднимая мечи в знак приветствия.
А потом, когда все хищные лебеди были уже либо мертвы, либо обращены в бегство, Охота спустилась на землю. Впервые за столько тысячелетий. И волки Галадана бежали в страхе, бежали и цверги, и ургахи на своих слогах, а короли-призраки все кружили и кружили над ними, убивая, убивая, убивая, и слезы рекой текли по измазанному кровью и грязью лицу Дэйва.
Вскоре Дикая Охота разделилась на две части: четверо королей отправились следом за своим предводителем – мальчиком, которого когда-то звали Финн, – продолжая преследовать войско Тьмы. А остальные, и среди них Овейн, остались у реки Адеин. И в сумеречном свете этого ужасного дня НАЧАЛИ УБИВАТЬ АЛЬВОВ И ДАЛЬРИ!
Дэйв Мартынюк страшно закричал, спрыгнул со своего коня и бросился к ним по берегу реки.
– Нет! – кричал он. – Нет, нет! Ох, нет! Пожалуйста! – Он споткнулся и упал в грязь. Тело какого-то полумертвого цверга шевельнулось под ним, и он услышал хохот Дикой Охоты, наконец-то снова сорвавшейся с привязи. И, подняв голову, увидел Овейна, серого, как дым, на своем черном призрачном коне. Овейн возвышался над Левоном дан Ивором и его отцом и смеялся, упоенный радостной возможностью убивать. Дэйв попытался встать и броситься туда, но почувствовал, как что-то порвалось у него в боку…
И вдруг услышал какой-то отдаленно знакомый голос, перекрывавший все крики и шум: «Спрячь в ножны свой меч, Небесный Король! Я приказываю это тебе!» И после этих слов Дэйв упал, весь окровавленный и несчастный, в мерзкую жижу и ничего более уже не слышал.
Его разбудил лунный свет. Он был во всем чистом и аккуратно перевязан. А когда попытался встать, то никакой боли не почувствовал. Он ощупал свой бок и под бинтом и рубахой почувствовал еще довольно заметный, но уже подживший рубец. Потом медленно огляделся. Оказалось, что находится он на вершине какого-то холма, а вокруг расстилается бескрайняя Равнина. На севере, примерно в полумиле от него, виднелась река, сверкавшая серебром в лунном свете. Странно, но он совершенно этого холма не помнил, как не помнил и того, бывал ли когда-нибудь в этом месте. На востоке, на некотором расстоянии от него, виднелись огни Келидона. Не было слышно ни звука, и берега реки тоже застыли в молчании и неподвижности. Он в изумлении поднес руку к губам…
– Я не отнимаю его у тебя насовсем, – услышал он ее голос и повернулся к западу, откуда этот голос доносился, но головы так и не поднял, а просто упал ей в ноги.
– Посмотри на меня, – сказала она.
И он посмотрел.
Она была в зеленом, как и в тот раз у озера, в роще Фалинн. Лицо ее светилось, но свет, исходивший от него, не был слишком ярок, так что смотреть он мог. За спиной у Охотницы виднелись лук и колчан со стрелами, в руке она держала Рог Овейна.
Ему стало страшно, и он сказал:
– Но, Богиня, разве я смог бы когда-нибудь снова вызвать их?
Кинуин улыбнулась. И сказала:
– Никогда, если только кто-нибудь более сильный, чем эта Дикая Охота, не окажется рядом с тобой, чтобы управлять ими. Мне не следовало делать то, что я сделала, и я за это заплачу. Мы, Боги, не должны вмешиваться и менять то, что уже изображено на Гобелене. Но ты получил этот рог от меня, и, поскольку я предполагала, что он будет использован совсем иначе, меня не оказалось рядом с тобой, когда ты вызвал Охоту. Но, узнав об этом, я не смогла просто стоять и смотреть, как бесчинствуют короли-призраки.
Дэйв сглотнул застрявший в горле комок. Она была очень хороша! Высокая, выше его, стройная, светлая.
– Разве можно заставить Богиню заплатить за что-то? – спросил он.
Она рассмеялась. Он хорошо помнил этот смех.
– Красная Немаин найдет способ! – заверила она его. – Да и Маха тоже постарается, если та не сможет. Но ты не бойся.
Память начинала возвращаться к нему. И вместе с ней – боль отчаяния.
– Они же убивали всех подряд! – с трудом выговорил он. – Всех, даже альвов!
– Ну естественно! Они и предназначены для того, чтобы убивать, – сказала Зеленая Кинуин, вся сверкая на вершине холма. – Разве можно было надеяться, что самая дикая магия на свете станет ручной и будет просто служить твоей воле?
– Так много смертей… – И сердце у него было – точно одна сплошная рана.
– Я их всех собрала, – тихо сказала Кинуин.
И Дэйв вдруг понял, откуда взялся этот холм и что он собой представляет.
– А Левон? – со страхом спросил он. – И Авен?
– Не всем обязательно нужно умирать, – сказала она. Она и раньше так говорила. – Живых я положила спать у реки. И в Келидоне тоже все спят, хотя там и горят огни. Но эти люди встанут утром, хотя многие будут страшно израненными.
