– Прощай, благородное сердце, – услышала Ким его слова. – Я никогда тебя не забуду.
На этот раз он говорил своим собственным голосом, в нем не было слышно грома, только глубокая печаль и очень большая радость. Эти чувства испытала и она сама, именно такие чувства, когда Кавалл сделал один большой прыжок и приземлился у ног Артура в лодке, уже повернувшей на запад.
И вот так случилось то, о чем сказал Артур на Кадер Седате псу, который был его спутником в стольких войнах: что может прийти такой день, когда им не нужно будет расставаться.
И он пришел. Под серебряным сиянием луны это длинное, стройное судно наполнило парус поднимающимся ветром и унесло их прочь, Артура, Ланселота и Джиневру. Он проплыл мимо мыса, и с этой одинокой высоты Шахар поднял руку, прощаясь с ними, а все трое помахали ему в ответ. Потом тем, кто наблюдал с равнины, показалось, что корабль начал подниматься в ночь, не следуя кривизне земной поверхности, а по иному пути.
Все дальше и дальше он уплывал, поднимаясь по волнам моря, которое не принадлежало ни к одному из миров и ко всем одновременно. Так долго, как позволяло ей зрение, Ким старалась не упускать из виду светлые волосы Джиневры – волосы Дженнифер, – сияющие в ярком лунном свете. Потом и этот свет исчез в темной дали, и последнее, что они видели, был сверкающий наконечник Копья Артура, словно новая звезда в небесах.
Часть пятая
ОГОНЬ ЦВЕТКА
Глава 1
Ни один живой человек не мог припомнить такого урожая, как тот, что собрали в королевстве в конце этого лета. В Катале тоже закрома были полны, а сады Ларэй Ригал с каждым днем расцветали все пышнее, утопали в ароматах и буйных красках. На Равнине стаи элторов носились по густой зеленой траве, и охота была легкой и радостной под широким небом. Но нигде трава не росла так пышно, как на кургане Кинуин у Келидона.
Даже почва долины Андариен стала снова плодородной – буквально за одну ночь, когда отступили волны моря, явившегося, чтобы унести Воина. Пошли разговоры о том, чтобы снова там поселиться, и на Сеннеттской косе тоже. В Тарлинделе, городе моряков, и в Кайнане, и Сереше говорили о постройке кораблей, чтобы плавать вдоль побережья мимо Анор Лайзен и Рудских утесов в Сеннетт и залив Линден. В то лето говорили о многих вещах, пока оно не кончилось, и слова эти были полны мирной и спокойной радости.
Однако в первые недели после битвы на торжества времени не хватало. Армия Катала ускакала на север под начало своего правителя, и Шалхассан взял на себя задачу – вместе с Мэттом Сореном, так как король гномов не позволил своему народу отдыхать до тех пор, пока последний из слуг Могрима не будет убит, – очистить землю от остатков ургахов и цвергов, которые уцелели после Баэль Андариен.
Дальри, которым война нанесла большой урон, отошли к Келидону и созвали Совет, а светлые альвы отправились назад, в Данилот.
В Данилот, но уже не в Страну Теней. Через два месяца после битвы, которая завершила войну, после того, как гномы и воины Катала выполнили свою задачу, люди, живущие далеко на юге, в самом Парас Дервале, однажды ночью под блеском звезд увидели сияние на севере и громко закричали от удивления и радости, ибо увидели, что Земля Света снова обрела свое истинное имя.
И после того, как был собран и заложен в закрома урожай, Верховный король Айлерон послал гонцов во все концы своей земли, в Данилот, и в Ларэй Ригал, и к Келидону, и через горы в Банир Лок, и созвал народы Фьонавара на праздничную неделю в Парас Дервал. Этот праздник был устроен в честь завоеванного наконец мира, и в честь троих из пятерых приглашенных когда-то Лореном Серебряным Плащом незнакомцев, чтобы проститься с ними.
Когда Дэйв ехал вместе с дальри на праздник в честь самого себя, у него еще не было четкого представления о том, что он собирается делать. Он знал – вопреки своей всегдашней неуверенности в себе, – что здесь он желанный гость, даже любимый. Он также чувствовал, как сильно любит этих людей. Но не все было так просто, ничто никогда не казалось ему простым, даже теперь.
После всего, что с ним произошло, после того, как он изменился и из-за чего изменился, образы его родителей и брата каждую ночь являлись ему во сне. Он также помнил, как мысли о Джозефе Мартынюке не оставляли его во время последней битвы у Андариен. Здесь надо было кое-что уладить, понимал Дэйв, и среди того, чему он научился у дальри, было понимание, как важно решить эти вопросы.
Наряду с другими вещами, которым он здесь научился, были радость и счастье принадлежности к семье, которых он никогда прежде не испытывал. Все это означало, что ему предстоит принять решение, и очень скоро, так как было решено, что после праздничной недели Джаэлль и Тайрнон, объединив магию Даны и Мёрнира, общими усилиями отошлют их домой через Переход. Если они пожелают.
Здесь, на Равнине, было очень красиво, когда они ехали на юго-запад по просторным лугам и видели, как большие стаи мелькают в отдалении под высокими белыми облаками и нежарким солнцем позднего лета. Это было слишком прекрасно, чтобы размышлять, бороться с тенями и последствиями его дилеммы, и поэтому он на время отодвинул ее в сторону.
Дэйв огляделся. Казалось, все третье племя и множество других дальри едут на юг вместе с ним по приглашению Верховного короля. Даже Герейнт был здесь, ехал на одной из колесниц, которую оставил Шалхассан по пути на юг, в Катал. Рядом с Дэйвом весь день скакали Торк и Левон, легко, почти лениво.
Они улыбались ему, поймав его взгляд, но никто из них почти не разговаривал во время этого путешествия. Он знал, что они не хотят никак влиять на него. Но понимание этого снова вернуло его к решению, которое предстояло принять, а ему не хотелось этим заниматься. Вместо этого он позволил мыслям вернуться к событиям минувших недель.
Он вспомнил пир и танцы под звездами среди костров, горящих на Равнине. Танец о скачке Ивора к Адеин, еще один – о мужестве, проявленном дальри на Андариен. И сложные узоры других танцев, о славных деяниях этой войны. И не раз женщины дальри рассказывали в танце о деяниях Дэйвора, Носителя Топора, в битве против Тьмы. И не раз потом, в теплые ночи того лета, когда Рангат победно сиял на севере, находились женщины, которые приходили к Дэйву после того, как гасли костры, ради танцев совсем другого рода.
Но не Лиана. Дочь Ивора плясала для них всех среди костров, но никогда вместе с Дэйвом в его комнате ночью. Когда-то он мог бы пожалеть об этом, сделать из этого для себя источник тоски и боли. Но не теперь, уже нет, по очень многим причинам. Даже в этом была радость, которую он впитывал среди целительного течения времени того лета на Равнине.
Он был польщен и несколько испуган одновременно, когда Торк пришел к нему через несколько недель после возвращения в Келидон со своей просьбой. Ему потребовалась целая ночь подготовки, в течение которой Левон снова и снова натаскивал его и со смехом потчевал сашеном в перерывах. Когда Дэйв почувствовал себя готовым к тому, чтобы пойти утром к Авену дальри и произнести то, что от него требовалось, его задачу осложнило еще и похмелье.
