– Не ты первый говоришь мне об этом. Но, как видишь, пока я не слишком жалею.
– Запомни, я не прощаю тех, кто встал на моем пути. Я предупреждал тебя, просил по-хорошему, не делай то, чего не нужно. Но ты плюнул на все мои слова. А ведь совсем скоро смог бы стать богатым человеком.
Я засмеялся.
– Ты считаешь меня полным идиотом, думаешь, что я поверил, что ты и впрямь хотел заплатить мне эти миллионы. Ты с самого начала хотел лишь одного: меня убить. Еще в Москве. Ведь это же ты подослал ко мне тех ребят?
– Ты мне надоел. Помни каждую минуту из тех, что тебе осталось: совсем скоро за тобой придет смерть.
По изменившемуся шуму вертолета я понял, что он начал набирать высоту.
– Эй, Обозинцев, подожди! – крикнул я в рацию, но на этот раз ответа из нее не последовало. Наш диалог на этом временно прервался.
Я снова перевел взгляд на Сержанта; он был еще жив. Но уже текли последние минуты его жизни. Об этом убедительней любых медицинских заключений свидетельствовала мертвенная бледность, растекшая по его лицу.
– Затем ты, дурак, связался с этой мразью? – спросил я. – Ты же, как и я, солдат. Ты должен находиться на моей стороне.
Сил отвечать у Сержанта уже не было, но по его глазам я понял, что он меня слышит. Внезапно губы его шевельнулись. но я ничего не расслышал, так тихо он говорил. Я наклонился к его рту.
– Добей, очень больно. Зачем мучить?
Я посмотрел на него, он был абсолютно прав. Даже такому подонку не стоит без необходимости доставлять лишние страдания. Я выстрелил ему в голову.
Мне нужен был небольшой отдых. Сил идти дальше у меня не было. Я отошел от тела на несколько десятков метров и сел рядом с деревом, прислонившись спиной, как к спинке кресла, к стволу. Передо мной стояла нелегкая задача: выбраться из этого гиблого места. А выбираться нужно как можно скорей, совсем не исключено, что Обозинцев полетел за подкреплением. И если сюда высадится новый десант, мне не сдобровать.
Я решил идти вдоль дороги, но лесом, без необходимости не выходя на трассу. Впрочем, пока на ней не было никого, словно бы я остался единственным человеком на земле. Даже непонятно, куда подевались все остальные люди?
Только что завершившееся лесное сражение отняло у меня слишком много сил, и я шел очень медленно. Если я и дальше буду двигаться таким темпом, то приду в поселок не раньше чем через неделю. Но такой срок без всяких припасов, даже без зажигалки, которая осталась в машине, мне не выжить.
Каждый шаг уносил остатки сил, несколько раз я падал, некоторое время совершенно отрешенно лежал на земле. В эти минуты мне было абсолютно все равно, что со мной произойдет. Даже лучше если что-нибудь случится, тогда разом прекратятся все мои страдания, как нынешние, так и будущие. А то, что они неизбежны, я не сомневался, Обозинцев не успокоится, пока не сотрет меня в порошок. Только теперь я начал постигать масштабы вреда, который я принес этому человеку и степень той ненависти, которую он ко мне питает.
Уже вечерело, а я продолжал, спотыкаясь, словно пьяный, идти. Впрочем, я был действительно пьяный, только не от вина, а от усталости. Но разница в состояние была минимальной.
И по мере того, как пространство вокруг меня окутывало темное покрывало ночи, кроме страха перед людьми, во мне пробуждался страх перед животными. Анастасия как-то говорила, что здесь водятся медведи, рыси. А если эти хищники нападут на меня. Оказаться загрызенным косолапым, ничуть не лучше, чем быть убитым боевиками Обозинцева.
Внезапно я услышал сперва шум мотора, а затем увидел свет приближающихся фар. Достав пистолет, я бросился на дорогу. Если это мои враги, то пусть уж убивают, все равно мне тут не уцелеть.
Я встал по середине дороги и поднял руку. Автомобиль затормозил. Я бросился к нему и увидел, что в салоне сидит средних лет мужчина. Больше в машине никого не было.
Но полной уверенности в том, что это не мой враг, у меня не было. Поэтому я решил не искушать судьбу.
Я наставил на него пистолет.
– Выходи! – приказал я.
– У меня нет денег! – дребезжащим голосом проговорил он.
– Выходи! – еще решительней произнес я.
Он повиновался.
– Руки вверх!
И на этот раз он послушно поднял руки.
Я быстро ощупал его, но оружие не нашел.
– Куда едешь?
– В краевой центр.
– Поедешь в Руново. Ты понял?
– Да, понял, в Руново, – покорно согласился он.
– Чего тогда стоишь, поехали.
Я дождался, когда он займет свое место водителя, сам же сел на заднее сиденье. На всякий случай приставил пистолет к его шее.
– Хочешь остаться невредимым, не хулигань. Стрелять буду без предупреждения и промаха. Понял?
– Да, да я все понял.
Наш путь занял два часа и прошел без приключений. Водитель довез меня прямо до дома. Правда, последние километры дались мне с трудом. Хотя рана была несерьезной, я все же потерял довольно много крови и чувствовал слабость и головокружение. Мне даже было трудно держать моего невольного водителя на прицеле, я полулежал на сиденье, закрыв глаза и лишь иногда их приоткрывал, дабы убедиться, что все в порядке и мы едем туда, куда мне надо.
– Спасибо, – сказал я, когда автомобиль затормозил возле моего дома. Собравшись с последними силами, я вышел из машины. Я чувствовал раскаяние за то, что перепугал этого человека, заставил его свернуть с нужного ему пути. – Извини, друг, – произнес я, – но другого выхода у меня не было. Хочешь, я тебя накормлю.
Но он явно предпочитал побыстрее убраться отсюда как можно дальше.
– Мне надо ехать, я опаздываю, – сказал он, весьма неприязненно поглядывая на меня.
Я кивнул головой и, повернувшись к нему спиной, зашагал к дому. Я услышал, как машина отъехала, но я даже не повернулся. Я открыл дверь, сделал два шага и упал на ковер.
Глава 26
Очнулся я в кровати. Было уже утро, задернутые шторы протыкали многочисленные солнечные лучи, некоторые из них приятно покалывали мое лицо. И хотя я уже проснулся, но сознание еще не полностью вернулось ко мне, так как я никак не мог определить, где я нахожусь и что со мной?
Заскрипела дверь, послышались чьи-то шаги, и я увидел склоненное над собой лицо.
– Это вы? Но вас же здесь не должно было быть. – Я произнес эти слова прежде чем понял их значение. И сразу же весь ход событий восстановился в моей памяти. Я постарался сесть на кровати, но это оказалось не таким уж простым делом, тело плохо повиновалась мне.
– Я вернулась, – сказала Анастасия, – мне было очень тревожно. Я увидела на дороге сожженную «Волгу». И подумала, что вы погибли.
