– Понять не сложно. Вы уже им платили?
– Это должно случиться сегодня. Они позвонили утром и сказали, чтобы я приготовил обговоренную сумму.
– Где это должно произойти?
– Сразу за городом, в графских развалинах. Вы знаете это место?
Я кивнул головой. Я прекрасно знал это место. Когда-то в роскошном дворце жил граф – главный владелец местных земель. Революция сделала его нищим и эмигрантом, а его дворец, как водится, разграбили. Потом там было множество самых разных учреждений – от санатория до милицейского распределителя несовершеннолетних. Но так как дом ни разу не ремонтировали, то он пришел в такую негодность, что его в конце концов просто заколотили и оставили разрушаться уже самостоятельно. Мальчишкой вместе с друзьями, отломав доски на окнах, мы проникали внутрь дома и бродили по комнатам, где когда-то проживала графская семья. Кроме того, рядом сохранились несколько деревьев от когда-то роскошного сада и иногда они плодоносили горькими одичавшими яблоками, которые мы поедали, радуясь не столько их вкусу сколько бесплатности угощения.
– Что вы предлагаете? – спросил я.
Хорошев внимательно посмотрел на меня.
– У меня собственно два варианта: либо я плачу либо нет.
– Какой же вы выбрали?
Он ответил не сразу.
– Я не хочу им платить. Поверьте, мне даже не деньги жалко, хотя они мне необходимы для закупки нового оборудования. Ну, черт с ним, я могу поработать некоторое время и на старом. Но мне одна мысль о том, что я склоняюсь перед этими подонками, становлюсь их данниками…
Я увидел, что он даже побледнел от гнева.
– Значит, вы решили не платить?
Хорошев опустил глаза к долу.
– Я не хочу им платить, но я один против них. Если я им не заплачу, я не жилец. Я могу им не платить только в том случае, если мне предоставят защиту.
– И вы пришли за ней ко мне?
– Вы единственный человек в этом городе, на кого я могу надеяться. Если вы мне не поможете, то сегодня вечером я отдам им деньги.
– Сейчас два часа. Во сколько у вас свидание с вашими друзьями?
– В одиннадцать. Знаете, я хорошо понимаю вас, – вдруг сказал Хорошев. – Вас еще не избрали и вам трудно что-то сделать для меня. Но я буду за вас в любом случае.
– Послушайте, Павел Валентинович, я, как и вы, не хочу, чтобы они шантажировали вас или кого-то другого. Но я должен взвесить последствия. Дело очень серьезное, эти люди готовы на все. Они хотели убить меня и по случайности убили брата. Я должен тщательно обдумать, как действовать. У нас есть несколько часов. Где вы будете?
– Я буду в своем офисе до того самого момента, когда надо будет ехать на встречу.
– В таком случае ждите звонка.
Хорошев встал, посмотрел на меня и вышел. Едва он исчез, как я тут же позвонил Романову.
Олег примчался через двадцать минут. Он внимательно выслушал меня, затем несколько секунд задумчиво тер голову ладонью. Это жест мне был знаком, он обычно сопутствовал у него напряженным раздумьям.
– Попробуем выяснить об этом Хорошеве все, что можно.
Олег позвонил по телефону и дал распоряжение немедленно приступить к сбору информации о Хорошеве.
– Пока не получим о нем всю информацию, которую смогут собрать мои ребята, не будем даже обсуждать ситуацию.
Я не возражал; в том, как действовал Олег, был свой резон.
Мы напряженно сидели в комнате и ждали известей. Мы почти не разговаривали, лишь изредка обменивались ничего не значащими репликами. Заработал факс и из него неторопливо пополз лист бумаги. Мы одновременно подскочили к аппарату.
Факс оказался довольно коротким, всего с десяток строчек.
– Не густо, – сказал Романов. – Что ж, посмотрим, что нам понаписали. «Хорошев Павел Валентинович, – начал читать он, – двадцать восемь лет, – образование высшее, инженер-механик. Работал на машиностроительном заводе, после сокращения длительное время был безработным. Холост, детей нет». – Что же это он так? – Ладно, продолжим. «Начал свой бизнес полгода назад, быстро наладил дело. В настоящее время владеет крупной мастерской по ремонту копировального оборудования. Держится особняком, с другими предпринимателями почти не контактирует. В связях с криминальными структурами не замечен». Ну, что скажешь?
– Что тут можно сказать, нормальная биография.
– И тебя ничего не смущает?
– В общем, ничего.
Олег еще раз пробежался глазами по бледным строчкам факса, затем отложил его.
– Что будем делать? – спросил он.
– Мы должны дать им первый бой, путь они видят, с кем им теперь придется иметь дело и мотают на ус.
– А я считаю, что нам мне не стоит вмешиваться в этот конфликт, слишком рискованно. Это локальный случай, таких историй в городе сотни. У нас другие задачи.
– Очистить сразу весь мир от бандитов. Не меньше. Нет, Олег, так не пойдет. Надо с ними сражаться на всех уровнях, на каждом пятачке, не давать им спуску нигде. Только тогда они поймут, что их песенка спета. Не знаю, как ты, а я сегодня собираюсь им дать первый решительный бой.
Несколько секунд Олег молчал.
– Хорошо, пусть будет бой, но ты в нем не участвуешь. Это рискованно.
– Я все уже решил, я поеду туда обязательно. Мне это необходимо, я давно не участвовал в таких делах. Надо восстановить форму, для этого одних тренировок в спортзале недостаточно. Я должен понять, что сумею их одолеть. Это важно для меня.
– Это не благоразумно, Владислав.
– Все, что мы тут делам, абсолютно не благоразумно. Нормальные благоразумные люди в такие дела не вляпываются. И, кроме того, со мной сегодня ничего не случится.
– Почему ты так уверен?
– Потому что первыми погибают всегда лучшие. А я пока далеко не лучший. Так что мне жить еще и жить. А когда стану лучшим, вот тогда и буду остерегаться.
– Это безумие. – Олег замолчал, о чем-то думая. – Ладно, давай готовить операцию, – вздохнул он.
Дни были длинные, и темнота вползала в город медленно и неуверенно. Это осложняло операцию, увеличило шанс, что нас могут обнаружить раньше времени. Мы оставили машины далеко от графских развалин. К ним вела грунтовая, вся рытвинах дорога, но мы решили пойти своим путем, по оврагу. По его дну протекал довольно глубокий и очень студеный ручей, и ноги у нас мгновенно намокли. Но мы терпеливо сносили эти холодную ванну. Зато выбранный нами маршрут позволил скрытно подойти к дому. В нашем отряде было пятеро, и каждый стал искать себе удобное место для наблюдения.
Я примостился за толстым стволом старого дуба. Я помнил это дерево еще с детства и много раз взбирался на его толстые ветви. Контуры полуразрушенного дома неясно проступали в темноте. Если я все же стану мэром, вдруг подумал я, то непременно постараюсь его восстановить. Конечно, для этого понадобятся огромные средства, но если постараться их всегда можно найти. Ведь речь идет о таком уникальном памятнике архитектуры, который дорог каждому жителю города. Я вспоминал детские и юношеские годы, друзей, с которыми когда-то бродил по здешним окрестностям. Одного нет уже в живых; он не вернулся из армии, погибнув в одной из горячих точек, другие поразъехались по разным городам и весям. И никогда нам уже не собраться вместе у этой старинной усадьбе, где до сих бродят привидения наших воспоминаний.
