Свое выступление я завершил под шквал аплодисментов. Сотни людей бросились ко мне, жали мои руки, хлопали по плечу, трепали во волосам, женщины – молодые и пожилые – целовали, дарили цветы, которых я уже не мог удержать в руках. Наконец я вырвался из объятий, а мои телохранители стали пробивать в толпе коридор, чтобы я покинул здание.
Мой штаб уже сидел в микроавтобусе. Я занял кресло рядом с Ксенией, и в сопровождение двух джипов охраны мы помчалась по дороге.
Хотя наши кресла находились по-соседству, Ксения вела себя так, словно меня не было рядом с ней. Она молча смотрела прямо перед собой и всем своим видом показывала, что не намерена вступать в разговор. Мне казалось, что после нашего ночного похода, мы если не до конца преодолели полосу отчуждения, то, по крайней мере, сделали первый шаг для сближения. Но сейчас ее поведение говорило об обратном.
Мой штаб активно обсуждал только что завершившийся митинг, высказывая единодушное мнение, что все прошло очень удачно, а я был явно в ударе и великолепно выступал, полностью покорив зал. Но если меня и интересовала по-настоящему чья-то оценка, то это женщины, молча сидевшей рядом со мной.
– А что вы думаете, Ксения? – спросил я, окончательно поняв, что без моего вмешательства она не проронит ни слова.
– Вы хорошо говорили, но вам надо ставить речь. Вы применяете слишком много ненужных междометий. Я записала ваше выступление на пленку, как-нибудь внимательно прослушайте его на досуге.
– Непременно. Но вы мне укажите на мои недочеты?
Ксения впервые за эту поездку быстро взглянула на меня, но почти сразу же отвела глаза.
Разговор постепенно стих и больше не возобновлялся. Мы развезли всех по домам; остались я и Ксения.
– Не хотите поужинать со мной? – предложил я, почти уверенный в том, что получу отказ.
– Если вы этого хотите, – холодно произнесла она.
Мы вошли в квартиру, я отправился на кухню готовить ужин. Сделав бутерброды и открыв пару баночек консервов, я погрузил снедь на сервировочный столик и покатил его в комнату. Ксения стояла у окна и смотрела на улицу.
– Стоять у окна небезопасно, – предупредил я, – в соседних домах могут оказаться снайпера. Хотя мы проверяем каждый день, не появились ли там новые жильцы, но кто знает…
– Вы боитесь смерти? – В ее голосе по прежнему дрейфовала огромная глыба льда.
– Скорей я не хочу умирать.
– А для чего вы хотите жить?
– Ну, на ближайшее время у меня не будет проблем с ответом на этот вопрос. Когда вокруг столько врагов, цель жизни ясна до предела.
Ксения повернулась ко мне.
– Может быть, люди их для того и создают, что они позволяют обрести цель в жизни?
– Может быть. Но я лично не создавал врагов, они появлялись как-то сами.
– Враги, друзья. Вы всегда знаете, кто из них враг, а кто друг?
Я пожал плечами.
– Как и в любом деле ошибки возможны. Обычно таких людей называют предателями.
– А если предаешь самого себя?
– Это немножко другое.
– А вам легко жить, вы так все ясно понимаете. Пожалуйста, вызовете машину, я поеду домой.
– А ужин?
– Спасибо, мне не хочется есть. Вот кассета с вашим выступлением, послушайте. – Ксения положила на стол кассету и направилась к выходу. Около двери она остановилась. – Спокойной ночи. Я уверена, у вас хороший сон. А это признак счастливого человека. Все люди, которые знают, чего хотят, отлично спят.
Дверь захлопнулась за ней. По рации я вызвал машину, чтобы она отвезла Ксению домой, затем сел в кресло. Только что я очень хотел есть, теперь же чувствовал, что у меня начисто пропал аппетит.
Глава девятнадцатая
До выборов остался один день. Вся предвыборная агитация, все предвыборные митинги были запрещены законом. Было решено, что в целях безопасности все оставшееся до голосование время я проведу дома, никуда не выходя. Я бесцельно слонялся по квартире, не зная, чем себя занять. Вернее, занятий можно было найти немало, но ничего меня не привлекало. Я пробовал читать, смотреть телевизор, слушать радио, но через минуту замечал, что не воспринимаю ни текст, ни звук, ни картинку на телеэкране. Мои мысли уже не первый раз сами собой устремлялись к Ксении. Почему она была так подчеркнуто холодна со мной?
Позвонил Вознесенский, спросил о моем настроении. Но говорил он со мной, как мне показалось как-то слегка отчужденно, даже не приветливо. И снова я не понимал, чем это вызвано. Кажется, я вполне успешно выполнил все задачи, которые мы перед собой с ним ставили. Конечно, выборы только завтра, но никто не сомневается в моей победе, все опросы подтверждают это. Так чем же он недоволен? Или его недовольство связано с чем-то другим?
Как же медленно тянется время, когда человек скован обстоятельствами по рукам и ногам и ничего не можешь уже предпринять, и ему лишь остается ждать, когда события завершат свой ход сами собой, без его участия. Может, стоит попробовать заснуть. Как сказала Ксения, я счастливый человек раз у меня хороший сон. Так докажем это ей и себе еще раз.
Я проснулся от того, что меня кто-то тряс за плечо. Не без усилий разлепив глаза, я увидел Олега.
– Ну ты здоров спать, – сказал он. – Я уже три минуты трясу тебя, как грушу.
– Что-нибудь случилось?
– Нет, но скоро случится.
– Что?
– Вот этого я и не знаю.
– Что-то случится, а что неизвестно?
– Именно, ты очень точно все сформулировал. Иди ополоснись и тогда будем разговаривать. Ситуация очень тревожная.
Холодная вода вместе с возникшей тревогой смыла с меня остатки сна. Когда я вошел снова в комнату, Олег разговаривал по телефону. Причем, по его решительному тону я понял, что он отдает приказания.
– Так что же все-таки должно произойти? – спросил я, когда он положил трубку на рычаг.
– Они готовят ночь длинных ножей.
– Говори ясней.
– Яснее некуда. Мы получили сведения, что твой друг Григор решил пойти ва-банк. Чтобы не проиграть выборы, у них остается одна возможность – их сорвать. Вот они и решили это сделать, устроив в городе такой погром, чтобы завтра никто не осмелился бы прийти на участок для голосования. Поэтому сегодня вечером они бросают все наличные свои силы. Мы даже получили информацию, что они обратились с просьбой к братве прислать подкрепление из соседних городов. И эти отряды вроде бы уже в пути. Так что сегодняшняя ночь предстоит весьма веселая.
– Понятно. Гришка решил бросить мне вызов. Придется его принять.
Олег как-то подозрительно посмотрел на меня.
– Что ты имеешь в виду?
– Мы не можем сидеть спокойно и смотреть, как бесчинствуют эти молодчики. Мы должны дать им отпор.
