– Руки пожимать мы не будем, Петр Васильевич. И сотрудничество у нас вряд ли получится. Если только в одном вопросе. – Я сознательно сделал паузы и увидел, как мигом потемневшее лицо Клочкова озарилось надеждой.
– Вы немедленно подаете заявление о своей отставке.
Клочков с ненавистью зыркнул на меня и плюхнулся в кресло.
– Ты хоть теперь и мэр, но не забывай, что я тебе не подчиняюсь, у меня свое начальство.
– Подчинялся бы, прямо бы сейчас и уволил. А теперь придется в областное управление УВД ехать. А если там не получится, значит, отправлюсь в Москву, в министерство. Для вашего сведения у меня там есть знакомые. Не высшие чины, но помочь к ним пробиться вполне способны Давайте по-хорошему: вы уходите и…
– И что же случиться дальше, сынок, если я уйду?
– Я намерен просить организовать комплексную проверку всей вашей деятельности на посту начальника УВД города. По моим сведениям, кроме того, что вы находитесь на содержание у мафии, у вас есть и прямые финансовые нарушения.
– Зря ты все же так, я думал договоримся. Цель-то у нас общая. Тебе кто-то наговорил на меня, а ты поверил. Да как ты не понимаешь, что мафия больше всех заинтересована нас поссорить, а ты, как глупый пескарь, клюешь на их наживку.
– Петр Васильевич, я слишком много знаю о вас и ваших делах. Я даже знаю то, что при вашем самом непосредственном содействии в органах служат самые настоящие уголовники, которые информируют своих о предстоящих операциях милиции. Да и в форме им легче совершать преступления.
– А ведь за такие обвинения я могу и в суд подать. Где доказательства?
– Будут и доказательства, не волнуйтесь, все будет в свое время. Я так понимаю, что уходить в отставку добровольно вы не желаете?
Неожиданно Клочков грязно выругался.
– Пузо надорвешь, пытаясь сковырнуть меня. Запомни, сынок, я не по зубам таким, как ты.
Я хотел сказать о том, что он плохо осведомлен о крепости моих зубов, но звонок прямого телефона не дал мне это сделать. Я взял трубку и услышал знакомый голос Монаха.
– Не мог, дорогой мой кореш, не позвонить и не поздравить тебя с избранием. Ты сегодня был молодцом, такую речугу забабахал. Я ловил каждое слово. Думал, может тебе пристрелить – уж больно удобный случай, но, послушав, решил маленько повременить. Очень ты речист, не хочется лишать себя удовольствия послушать тебе еще пару раз. Да, кстати, я приготовил к твоему вступлению в должность один замечательный подарок. Ты еще, наверное, о нем ничего не слышал, но так вот-вот услышишь. Тебе, поди, уже звонят, чтобы сказать о нем. Так что клади трубку и жди звонка.
Я положил трубку, подождал секунд пятнадцать-двадцать, но телефон молчал. Я взглянул на Клочкова и заметил, что он внимательно наблюдает за мной.
– Хотите знать, кто меня сейчас поздравлял. Это Монах, он постоянно мне звонит. Это не вы даете ему мой телефон?
Но ответ Клочкова я не услышал, потому что раздался телефонный звонок. Я поспешно схватил трубку. Звонил Олег.
– Владислав, только что мне сообщили: убит Архипенко.
– Где!?
– В своем банке.
– Но там же охрана.
– Я пока не знаю никаких подробностей. Мы едем туда.
– Я – тоже.
– Ваши друзья только что убили банкира Архипенко, – бросил я побледневшему Клочкову. Не обращая на него больше внимания, я выбежал из кабинета.
Около банка уже стояли милицейские машины и пикап «Скорой помощи». Мы вошли в внутрь здания и поднялись по лестнице на второй этаж. Двери в знакомый мне кабинет Архипенко были распахнуты, на полу лежало тело, вокруг которого суетились врачи и милиционеры.
– Как это произошло? – спросил я незнакомого лейтенанта милиции.
– Был произведен выстрел из гранатомета, – доложил он.
Только теперь я обратил внимание на разбитое окно, а также другие повреждения в кабинете: осыпавшаяся с потолка лепнина, покореженный стул, разбросанные по полу вещи со стола. Судя по всему, граната разорвалась совсем рядом с банкиром, так как на его теле было множество ранений. Скорей всего он умер сразу или очень быстро.
Я и Олег вышли из кабинета.
– Они специально готовили это убийство к сегодняшнему дню, – сказал я. – Хотели показать всему городу, кто в нем настоящий хозяин. Мне звонил Монах, который практически признался, что это его рук дело. Представляешь, они чувствуют себя настолько безнаказанными, что даже не бояться сознаваться в убийствах. Такого нет, наверное, нигде.
– Они заплатят за это, Влад.
– Как жалко его. Когда я последний раз я с ним разговаривал, то меня не покидало ощущение, что он предвидит свой скорый конец. В его глазах проглядывало нечто потустороннее. Сколько людей еще погибнет в этом городе от их рук?
Внезапно я увидел, как по лестнице в сопровождении нескольких милиционеров уверенно поднимается Клочков. Что-то произошло со мной, какая-то яростная и могучая сила, которой я не мог противиться, вновь овладела моим сознанием. Я устремился к нему.
– Это все вы, из-за таких, как вы, все происходит. Это вы настоящий убийца.
Я вцепился в Клочкова, стараясь его повалить на пол. Но он оказался гораздо ловче и сильней, чем я предполагал, между нами завязалась борьба. Кто-то вцепился в мое плечо, пытаясь оттащить меня от начальника милиции. На помощь к своему шефу бросилось еще несколько его сотрудников, и общими усилиями наши объятия оказались разорванными.
Мы стояли друг против друга, нас разделяло несколько метров и каждый с ненавистью смотрел на другого. Я понимал, что сама по себе эта стычка была абсолютно бессмысленной, никакой пользы мне она принести не могла, только вред, но я был все же рад случившемуся. Это был порыв настолько глубоко идущий из самой сокровенной части моей души, что жалеть о нем было бы просто грех.
– Поехали отсюда, – по-видимому, на всякий случай крепко взял меня за руку Олег. – Здесь нам больше делать нечего.
Мы прошли мимо Клочкова, тот проводил меня взглядом, наполненный, как зуб змеи ядом, нескрываемой ненавистью.
Мы сели в машину и поехали в сторону мэрии.
– Мне хочется выпить в память о нем, – вдруг сказал я. – Пусть нам что-нибудь купят.
Охранник в ближайшей палатке купил бутылку коньяка. Нашлись два немытых стакана, но сейчас мне было абсолютно не до гигиены; я был очень подавлен.
Олег налил коньяк мне и себе, хотя я знал, что он не пьет.
– Я чисто символически, – пояснил Олег. – У него осталось трое детей.
– По крайней мере, они не бедные, не станут просить подаяние на улице.
– Говорят, что он не так уж и был богат, в последнее время дела у банка шли не очень хорошо, мафия без конца его доила.
