– Кажется, мы с тобой встречались. Точно, в здание прокуратуры Лапик едва заметно кивнул головой.
– Говори, кто и зачем тебя послал? Что вы хотели сделать с законно избранным мэром? Ну. – Чтобы сделать его красноречивей, я придвинул дуло пистолета поближе к его виску.
– Это приказ Клочкова, – неохотно признался он.
– А что вы должны были сделать, когда схватите меня.
– Убить.
– Неплохая идея. – Я на секунду задумался. – У тебя есть с собой бумага и ручка?
– Да.
– В таком случае ты сейчас напишешь признание о том, кто и зачем тебе послал.
– Я не буду этого делать.
– Тогда у меня нет иного выхода… – Я вплотную приставил пистолет к его виску. – Решай, у тебя есть для этого пять секунд.
– Хорошо, я напишу. – Лапик полез в карман за бумагой и ручкой.
Внезапно послышался треск веток, мы оба одновременно повернулись на звук. В десяти метрах от нас стоял человек. Он поднял руку с зажатым в ней пистолетом и выстрелил. Лапик с пробитой головой откинулся назад. Я бросился на землю; раздались еще несколько выстрелов, одна из пуль прошмыгнула мимо моего виска всего в двух-трех сантиметрах. Человек больше не стал повторять своих попыток убить меня, а бросился наутек. Я послал его вдогонку несколько пуль, но не попал. Но я узнал стрелявшего, это был Очалов.
Я подошел к капитану и сразу понял, что он мертв. Я закрыл ему глаза. Я вдруг почувствовал, что мне до боли жалко этого еще совсем молодого человека. На его пальце я заметил обручальное кольцо. За что он погиб, ради какой великой цели, за которую не жалко отдать собственную жизнь? Его послали выполнять преступный приказ – и он поплатился за то, что покорно отправился на это неправедное дело. Анатолий бы в этом случае сказал бы что-нибудь о том, что любое плохое деяние наказуемо и что в этом проявляется божественный закон. Так оно так, но почему-то мне не становилось от этого легче.
Целый день я провел в лесу. Несколько раз я едва не натыкался на милиционеров, что означало, что охота на меня продолжается. Хотя я был вооружен пистолетом капитана, а потому чувствовал себя более уверенно, я не хотел больше встреч со своими преследователями; не меньше, что убьют меня, я боялся убить кого-то. Я не хотел больше ни в кого встречать. Разве только в этого негодяя Очалова. И как я не заметил его появления. Конечно, я был целиком поглощен допросом Лапика и все же я должен был держать под контролем всю сцену, а не только один ее маленький участочек. Если бы я это сделал, то скорей всего капитан был бы жив.
Обычно день пролетал, как самолет над головой, почти за одно мгновение, но на этот раз он тянулся невероятно медленно. Шли часы, а все никак не темнело. Хотя уже несколько часов не слышно было ничьих голосов, я боялся выходить из чащобы, которая надежно укрывала меня от тех, кто мечтает поскорее отправить меня на тот свет. Кажется, на этот раз их попытка не удалась. Но это только означает, что они непременно ее повторят при новом удобном случае. Судя по всему, Клочков решил пойти ва-банк. И теперь ему ничего не остается делать, как только выполнить задуманное.
Наконец на землю спустилась темнота. Так как тучи плотно занавесили все небо, я практически не видел ни зги. Несколько раз я натыкался на сучья, на стволы деревьев, мое лицо было исцарапано. Но сейчас меня волновал не мой внешний вид, а то, сумею ли я в этом мраке выйти на шоссе… Оно проходила где-то недалеко, так как я весь день старался не углублялся сильно в лесную чащу, но пока я никак не мог найти нужную тропинку.
Я проплутал часа два пока наконец не вышел к шоссе. Удивительным было то, что я оказался в том же самом месте, откуда начались мои лесные блуждания. На обочине дороги стоял наш джип с пробитыми колесами.
Мне ужасно хотелось есть, а в машине должны были оставаться кое-какие припасы, которые мы взяли в дорогу. Пакет с ними находился в сумке на заднем сиденье. Я развернул его и стал с наслаждением жевать бутерброды, ожидая, когда мимо меня проедет какая-нибудь машина, и ее водитель сжалится над несчастным путником, оказавшимся далеко от родного дома один в ночи.
Мои ожидания продлились примерно полчаса. За это время мимо меня промчалось несколько автомобилей, но не один не остановился. Я не мог осуждать их владельцев, так как понимал, насколько опасно подсаживать в наших краях незнакомых путников да еще в такой поздний час. Тем более было известно, что тут действует целая банда, которая останавливает проезжающий транспорт, вытряхивают из него, а то и убивает шоферов, а машины угоняет.
До города меня подвез молодой парень. Когда я сел в его «Жигули», то его изумлению не было предела, так как он узнал в своем ночном ободранном пассажире, в вываленным в земле костюме только что избранного мэра города. Я не стал рассказывать ему подробности того, что произошло, а просто попросил ни о чем меня не расспрашивать.
Парень высадил меня у моего дома. Я вошел в подъезд и сразу очутился в объятиях Романова. Я огляделся и к некоторому своему изумлению увидел, что меня встречает целая делегация: Вознесенский, Анатолий, Андрей на коляске, Ксения и еще несколько моих ближайших сотрудников. Для полноты картины не хватало только духового оркестра.
Я валился с ног от усталости;, пока я ехал, мною владела только одна мечта – смыть под душем налипшую на тело грязь, а затем растянуться на своей любимой кровати. Но теперь я понял, что в ближайшее время это желание скорей всего недостижимо. Вся кампания стала подниматься на лифте в мою квартиру.
Здесь на правах хозяина нас встретил Алексей. Его присутствие стало для большинства полной неожиданностью. Я очень коротко объяснил причины, по которым он находится в моей квартире. Все молча выслушали мои слова, затем потребовали в деталях рассказать, что произошло.
– Весь город буквально гудит, – сказал Олег, – ходят слухи о разыгравшемся сражении. Уже говорят о десятках трупах. Многие уверены, что ты погиб.
– Завтра утром мы опровергнем эти разговоры; и все убедятся, что слухи о моей смерти оказались чуть-чуть преувеличенными, – сказал я.
Я поймал взгляд Ксении.
– У вас исцарапано все лицо, – проговорила она.
Я подошел к зеркалу, и мне стало немножечко страшно от своего вида; лоб рассекала большая царапина, еще несколько ссадин украшали мои щеки и подбородок. Впрочем, если принять во внимание, что целому милицейскому подразделению поручили специально задание – убить меня, то я с полным правом мог считать, что легко отделался.
Я стал рассказывать о своих лесных приключениях. Как и ожидалось, самое гнетущее впечатление вызвал мой рассказ об убийстве капитана Очаловым. Подчиняясь какому-то импульсу, я посмотрел на Вознесенского и увидел, что он смотрит на меня с каким-то странным, я бы назвал страдальческим выражением.
– Мы тоже вырвались от них с большим трудом, – сказал Олег, после того, как я кончил свое повествование. Один из наших – Сергей ранен, сейчас он в больнице. Но меня больше всего волнует убийство капитана. Это дело может наделать много шума. Я не сомневаюсь, что они попытаются воспользоваться ситуацией и обвинить тебя в преступлении.
