– Слышал.
– Мы разработаем шифр, с помощью которого ты будешь снабжать нас информацией. И кроме того, мы будем слышать все разговоры, в которых ты будешь участвовать.
– А они не найдут этого вашего «жучка»?
– Это невозможно, – вдруг произнес молчавший Евгений Николаевич.
– Он будет в виде пуговицы на твоей рубашке. Главное, ее не снимать ни при каких обстоятельствах. – Из портфеля он достал аккуратно сложенную в целлофановом пакете рубашку. – Вот можешь примерить.
Алексей посмотрел на нас, затем стал переодеваться. Евгений Николаевич достал из того же портфеля аппаратуру.
– Пусть он уйдет куда-нибудь, а мы проверим все ли в порядке.
– Сходи, Алексей, в туалет, он в противоположном конце коридора, последняя дверь, – сказал я. – И прочитай какое-нибудь стихотворение.
Алексей вышел, а Евгений Николаевич надел наушники. Мы стали ждать.
– Говорит! – вдруг радостно воскликнул он, словно был изобретатель всей этой системы. Он протянул мне наушники.
Алексей, как ему приказали, читал стихи.
«На улице Бассеиной жил человек рассеянный.»
Было очевидно, что он хорошо знал это стихотворение, потому что читал его с выражением, испытывая при этом явное удовольствие. Мы по очереди слушали этого запершегося в уборной чтеца-декламатора и так же по очереди улыбались.
– Он ребенок, – сказал я. – Его нельзя посылать.
– Что ты предлагаешь? – спросил Олег.
Предложений у меня не было. Вернулся Алексей.
– Мы тебя хорошо слышали, – сказал я. – Но я тебе не советую возвращаться к Горцу. Это сверхопасно.
– Я пойду, – упрямо сказал Алексей.
Я тяжело вздохнул.
– Хорошо, теперь идите, мне надо заниматься другими делами. Когда все закончите, приходите, окончательно обсудим план операции.
Мы встретились через два часа.
– Ты все понял? – спросил я Алексея.
– Да.
– Только будь крайне осторожным, не лезь на рожон. Не делай, что может вызвать подозрения. Просто смотри и разговаривай. Ну, все. – Я вышел из-за стола, подошел к нему и протянул руку. Он протянул мне свою, и мы впервые обменялись рукопожатием.
– Подожди нас в приемной, – попросил его Олег. Когда Алексей вышел, он спросил: – А ты не думаешь, что он может нас предать? Ты понимаешь, чем это нам грозит?
– Анатолий говорил, что верит ему. А я верю Анатолию.
Олег как-то странно посмотрел на меня, но ничего не ответил.
Через два часа я позвонил Олегу, чтобы узнать последнюю информацию.
– Пока ничего, – сообщил он. – Твой Алексей в доме, но там почти никого нет, только какой-то Петр. С ним он и разговаривает. Тот выспрашивает его о том, где он находился все последнее время, Алексей отвечает по легенде. Ни одного кодового слова он еще не произнес.
Я подошел к большой карте города, висевшей у меня на стене, нашел то место, где сейчас находится Алексей. Я испытывал такое волнение и тревогу, словно там сейчас был мой сын. Как бы я не относился к этому парню, но если с ним случится что-то страшное, это ляжет тяжелым камнем на мою совесть на всю оставшуюся жизнь. Я никогда не прощу себе, что позволил втянуть его в наши опасные игры.
Прошло еще два часа, однако по сообщению Олега ничего примечательного не происходило; в дом никто не входил. И судя по разговору, Алексею пока не удалось узнать, где находится Анатолий.
Мои тревожные размышления прервал голос секретарши по селекторной связи.
– К вам Ксения Леонидовна.
– Пусть войдет, – немедленно произнес я.
Ее выражение лица мне показалось несколько странным; оно было одновременно смущенным и каким-то не то официальным, не то торжественным. Она села на стул, плотно прижав коленки друг к другу. Короткая юбка не мешала любоваться ее ногами, и мой взгляд сам собой, поблуждав некоторое время по кабинету, вновь возвращался на ее круглые коленки.
– У вас озабоченный вид, – сказала она. – Что-то снова произошло?
Я колебался несколько секунд – рассказывать или не рассказывать о том, что сейчас происходит в одном из домов на «Хуторке». Потом кратко обрисовал ситуацию.
– Представляю, как вы волнуетесь, – сочувственно произнесла она.
– Не то слово, у меня такое чувство, будто я совершил какое-то постыдное предательство и не могу из-за этого найти себе место. Если Горец что-то заподозрит, он убьет парня, не раздумывая.
– Понимаю. – Ксения о чем-то задумалась. – Наверное, сейчас не к месту говорить то, что я хотела вам сказать.
– Говорите, я выдержу. – Мне вдруг стало почему-то тревожно еще по одной причине.
– Вчера вечером мы с Андреем решили пожениться, – выдохнула она.
Что-то оборвалось у меня внутри; несколько секунд я сидел, словно окаменевший. Потом медленно стал приходить в себя.
– Поздравляю, я рад за вас.
По-видимому, мой голос прозвучал настолько фальшиво, что Ксения с каким-то страхом посмотрела на меня.
– Вы молодцы, что приняла такое решение. Вы несмотря ни на что будете хорошей парой. Дело ведь не в том, ходит ли человек на своих двоих или передвигается в коляске, дело в том, какой человек. Сколько всяких мерзавцев бегают на своих ногах, но сколько женщин из-за них сделались несчастными. Если бы сегодня мне не надо было бы сохранять абсолютную трезвость, мы бы сейчас непременно выпили за ваше счастье.
А где сам Андрей, почему он не пришел.
– Он у себя в кабинете, он что-то срочно пишет. Он сказал, что потом поговорит с вами.
– Ладно, это даже к лучшему, сегодня в самом деле слишком напряженный день, чтобы разговаривать на такие темы. А вот завтра, я надеюсь…
Внезапно зазвонил телефон, я схватил трубку и услышал взволнованный голос Олега.
– Он произнес три.
– Что это означает?
– Три – это то, что Анатолий в подвале дома, а пять – народ там подтягивается. Но Горца пока нет. Но я чувствую, что скоро начнется самое важное.
– Я понял, жду твоих сообщений. Информация подтвердилась, Анатолий в том доме, – сказал я уже Ксении.
– Что же вы собираетесь делать?
– Ждать темноты. Пока светло, мы блокированы, они нас тут же обнаружат. И тогда больших жертв с обеих сторон не избежать. Мы слышим, что происходит в доме, а это очень важно. Странная ситуация, я представитель законной власти вынужден действовать как преступник. А вот бандиты ничего не боятся, спокойненько разгуливают посреди белого дня.
– Я буду очень переживать сегодня за вас, – сказала Ксения, вставая. – Берегите себя.
