– Конечно, знаю, ведь убить хотели меня.
– Это родной дядя Лизы, младший брат ее отца.
Я почти рухнул на стул.
– Я не знал об этом, мне даже не доложили, как его зовут.
– Могу тебе сказать, Клементьев, Илья Порфирьевич. Мои ребята, – кивнул он на сыновей, – называли его дядей Ильей. Я мало встречал людей добрее, чем он.
– Что я могу поделать, если вместо меня все время погибают другие. Сначала мой брат – Алексей, затем этот паренек Алешка, теперь вот – дядя Илья. Скажи, что я должен поступать? Может, мне застрелиться.
Я посмотрел на Анатолия, затем перевел взгляд на его жену.
– Вы ни в чем не виноваты, – сказала негромко она. – Мы все виновны, раз допустили такое. А вы пытаетесь этому положить конец. Спасибо вам.
Я вдруг почувствовал, что у меня на глаза набегают слезы. Странно, но чем больше я втягиваюсь в борьбу с преступными кланами, тем сентиментальней становлюсь. Кажется, Толя понял мое состояние, по крайней мере он молча усадил меня за стол и придвинул ко мне стопку.
– Выпей за упокой его души, – сказал он.
Я выпил, и как ни странно мне вдруг стало легче. Но это было вовсе не заслуга алкоголя, тут были какие-то совсем иные причины.
– Я пришел к тебе по делу, – сказал я. – Сегодня милиция обнаружила в одной из квартир два мертвых тела – юноши и девушки. Их убили наркотики. Мне Олег сегодня сказал, что ты пытался что-то сделать.
– Я и сейчас пытаюсь, но пока успехи более чем скромные. В нашем безумном мире наркотики для многих становятся единственным выходом из безвыходной ситуации, в которую загнала их жизнь. Молодежь не видит перспектив, поэтому берет в руку шприц. Я хотел с тобой об этом поговорить, но тебе было недосуг. Нам надо срочно организовать специальный реабилитационный центр для тех, кто хочет порвать с этим пристрастием. Нужно помещение и деньги для оснащения. Дом я уже присмотрел. Правда там требуется большой ремонт.
– Дом я тебе выделю, а вот деньги на ремонт это сложней, но я постараюсь найти. Но бороться с наркоманией можно по разному. Прежде всего, необходимо пресечь каналы попадания наркотиков в город.
На лице Анатолия появилась скептическая улыбка.
– Ты не веришь в это?
– Не верю, Владислав, когда я работал в уголовном розыске, то тоже считал, что необходимо закупорить все пути следования наркотиков и тогда джин наркомании не вырвется на свободу из бутылки. Но потом понял, что от этого мало толку; чтобы не было наркомании нужно, чтобы не было наркоманов, не будет спроса, не будет и предложения. Только этот способ борьбы с наркоманией истинный, все остальные дают лишь временные результатов. Ликвидируешь один маршрут гонцов, вскоре появится другой. Пойми, что наркомания – это болезнь души, поэтому надо лечить души.
– В чем-то ты прав, но я не знаю, как сделать так, чтобы не было желающих употреблять наркотики. И я не слышал, чтобы где-то сумели добиться в этом деле больших успехов. Душа – это хорошо, но я привык иметь дело с более реальными предметами. Поэтому пока единственное, что я могу, это помешать проникновению наркотиков в город. И учти; наркобизнес – крупнейший источник поступления доходов для нашего с тобой друга, если мы у этой братии его отнимем, им всем будет труба.
– В этом ты, пожалуй, прав, – как-то неохотно согласился Анатолий. Он о чем-то задумался. – Хорошо, я дам тебе наводку. Когда-то один юноша, который захотел порвать с наркотиками, вывел меня на притон, который сам посещал. Туда наведывается в основном «золотая» молодежь, дети самых богатых родителей города. Но учти, этот юноша мне говорил, что этот притон находится под покровительством Клочкова и других милицейских тузов. Поэтому неизвестно, на кого там можно напороться.
– Знаешь, Толя, мы уже с тобой по-моему напоролись тут на всех, на кого можно и нельзя. Так что я даже не знаю, кого еще надо бояться. Если скажешь, буду тебе только признателен.
Анатолий посмотрел на меня.
– Я поеду с тобой.
– Думаешь, этим «золотым» наркоманам требуется слово божье.
– Оно требуется всем. И тебе тоже.
– Ты предлагаешь мне сходить на исповедь?
– А почему бы и нет. Разве тебе не в чем признаться Богу.
Я задумался.
– Да, пожалуй, у меня есть один грех, вернее греховный помысел. Ведь совершить нехороший поступок в мыслях – тоже греховно?
– С мыслей все и начинается, Влад, если их не остановишь, грех или даже преступление однажды настигнет тебя.
– Обнадеживающая перспектива. Я попробую остановить свои мысли. Не знаю, правда, получится ли.
– Может, тебе помочь? Скажи.
– Нет, с этим должен я справиться сам. А сейчас говори адрес.
Притон располагался в одном из самых красивых старинных особняков города. Я помнил его с детства. Когда-то в нем находилось какое-то учреждение, затем, когда все прежнее стали крушить и переделывать, его за ненадобностью ликвидировали. Я проверил по документам; прежний мэр передал дом обществу рыболов и охотников за смехотворную плату. У меня не было сомнений, что тут был самый настоящий сговор и что это общество – фикция или в лучшем случае прикрытие для совсем других промыслов, не имеющих отношения ни к рыболовству, ни к охоте.
Дело облегчало то, что особняк охотников и рыболовов находился на территории, подконтрольной отделению Ермохина.
– То, что в этом доме нечисто, я знал давно, – говорил он мне. – Но когда я хотел разузнать, что же там творится, то от своего начальства получил категорический приказ туда не соваться. Причем мне намекнули, что это веление самого Клочкова.
То, что особняк хорошо охранялся, мы поняли сразу. Напротив дома располагался детский сад; смена уже кончилось и все ушли. Перед этим я объяснил заведующей, что нам необходимо провести здесь некоторое время и попросил ключи от входной двери вверенного ей учреждения. С большой неохотой она вручила мне большую связку. Я видел, что ее просто распирало любопытство от желания узнать, зачем сюда нагрянуло столько людей да еще во главе с самим мэром. У меня даже возникла было мысль запереть ее на время операции в одной из комнат, чтобы она своей болтливостью не выдала нас. Но эта акция выглядела уж больно незаконно, поэтому я ограничился тем, что взял с нее клятву, что она будет молчать, по крайней мере, до утра, что видела нас здесь. А чтобы подстраховать себя намекнул, что если она проболтается, то ее блистательной карьере заведующей придет конец. Это подействовало, и женщина испуганно посмотрела на меня и почти выбежала из здания.
К особняку как-то тихо и незаметно подъезжали машины, преимущественно иномарки, хотя часть посетителей приходила пешком. Все они скрывались за тяжелыми старинными дверьми. Все комнаты были плотно занавешены, и разглядеть, что происходит внутри дома не представлялось возможным. Периодически из дома выглядывали охранники, причем всякий раз разные из чего можно было сделать безошибочный вывод, что их там немало.
