– А где вы изучили русский?
– В университете. Затем на несколько лет меня отправили в вашу страну. – Он посмотрел на нее и улыбнулся. – Я был разведчиком. Или, как говорят у вас, шпионом.
У Анжелики округлились глаза.
– Вы были шпионом?
– Вас удивляет то, что я был шпионом или то, что я об этом открыто говорю.
– Честно говоря, и то и другое.
– Все объясняется предельно просто. Я был разоблачен вашим КГБ и два года провел в тюрьме.
– Вы сидели у нас в тюрьме? – Изумления Анжелики не было предела.
– Сидел. До тех пор, пока меня не обменяли на вашего разведчика. Я вернулся домой, но моя карьера шпиона на этом была закончена. Я уволился из органов и занялся бизнесом. О чем совершенно не жалею. А говорю я об этом, потому что ни для кого эти страницы моей биографии не секрет. Наоборот, они даже мне помогают.
– И чем же?
– Я среди здешних бизнесменов считаюсь знатоком России и загадочной русской души. Это очень помогает моему бизнесу.
Вот значит, как и когда он приобрел свои связи, поняла Анжелика. Даже страшно себе представить, какие нити могут тянуться из нашей страны к нему.
Кроули разлил шампанское по бокалам.
– За вас, прекраснейшую из прекраснейших. Помните миф о яблоке раздора, если бы вы принимали участие в том конкурсы красоты, то оно по праву должно было бы достаться вам.
Анжелика засмеялась.
– Я вовсе не желаю, чтобы из-за меня разгорелась бы новая Троянская война. Я мирная женщина и хочу мира и покоя.
– Хотите вы того или не хотите, это неизбежно, из-за вас будет литься кровь. Вы созданы для этого. Впрочем, война из-за женщины – лучшая и единственно достойная причина для нее.
– Не думаю, что для войн могут быть достойные причины.
– Есть, – уверенно проговорил Кроули. – Войны необходимы людям, без них они бы не знали, куда девать свою агрессивность. А ни что так не стимулирует ее у мужчин, как борьба за благосклонность красивых женщин. Если разобраться в причинах всех войн, то в подавляющем большинстве случаев в качестве них выступали именно вы. Если копнуть еще глубже, то в мужчине живет всего лишь одно желание: овладеть самкой.
– Мне становится даже как-то страшно. Если вы правы, то не знаешь, как себя вести. Я вовсе не желаю стать источником никаких войн.
– А вы можете так и не узнать, что стали им, – усмехнулся Кроули. – Пребывание в неведение – лучшее из состояний человека.
– То войны, то пребывание в неведение, вас не поймешь, – вздохнула Анжелика.
– Хорошо, я поясню. Люди – это неразумные дети, когда они взрослеют, то вовсе не становятся умнее, а только лишь могущественней. Если ребенок может нанести небольшой ущерб, то взрослому человеку по силам стереть весь мир. Вся политика – это, если разобраться, игра неразумных мальчиков в солдатики или в другую, но близкую по духу игру. Искать во всем этом смысл – самое бессмысленное занятие. И чем больше рассуждают политику о самых разных вещах, тем меньше я нахожу смысла в их речах.
– Но тогда, что делать простому человеку, не политику в этом беспощадном мире?
– Своим вопросом вы попали в точку. Я тоже задавал его себе.
– И каким был ответ?
– Я решил, что в этом мире существую только я. И больше никто. И все законы, которые в нем существуют, принимаю лишь я. И ни перед кем отчета я отдавать не обязан. Я сам по себе, мир сам по себе.
– Но так не бывает! – воскликнула Анжелика. – Хотим мы того или не хотим, но мы все тесно связаны друг с другом.
– Конечно. Но что из этого следует? Связаны, но не подчинены. По крайней мере, я всегда отстаивал свою независимость. Я лишь использую мир в своих целях. Все остальное меня не касается.
– Я так не могу жить, – призналась Анжелика.
– Можете! – уверенно провозгласил Кроули. – Вы так и живете. Все так живут. Просто до сих пор вы так жили бессознательно. А теперь попробуйте это делать сознательно. Уверяю, вам это очень понравится. Вы будете испытывать доселе еще невиданное наслаждение. И ничего другого больше не захотите.
– Мне страшно от такой перспективы. Ведь вам получается все равно: любовь, ненависть, предательство, зло, убийство. Если вы в этом мире одни. То все эти понятия не имеют доля вас ровно никакого значения.
Кроули подался вперед, и Анжелика увидела совсем близко его глаза.
– А вы умны, – оценил он, – вы очень хорошо поняли то, что я исповедую. Да, они теряют всякий смысл. И это едва ли не главное достижение такого образа жизни. Вы становитесь свободными от всего. Поверьте мне, пожилому человеку, это чувство стоит того, чтобы его пережить. Это высшее наслаждение, которое может достигнуть человек. Все остальное по большому счету ерунда. И когда я смотрю на вас, то необычно ясно вижу: вы созданы именно для подобной жизни. Только в ней вы обретете подлинную свою натуру.
Анжелика осторожно покачала головой.
– Вы знаете о моей подлинной натуре больше, чем я.
– Именно так, дорогая Анжелика. Я вижу то, чего вы боитесь разглядеть в себе.
– И чего же я боюсь?
– Вы жаждите наслаждения. Но не тех примитивных удовольствий, которыми ограничивается опыт обычных людей. Это лишь жалкое подобие тех ощущений, который способен пережить человек. Нет, вы стремитесь совсем к другому, к тому, что расположено за пределами обыденного.
– Но что же там все-таки расположено?
– Ощущение своей уникальности, не связанности с толпой, с обществом, со всем тем, что выработала цивилизация за свой тысячелетний путь. Вы творите свою жизнь с нуля, так как для вас больше не существует ни законов, ни обычаев, ни привязанностей. Вы смотрите на людей, как на неразумных тварей, ежедневно, ежесекундно подчиняющихся чужим общепринятым установкам. И тогда вы постепенно наполняетесь осознанием своего превосходства, вы воспаряете на недосягаемую для них высоту и оттуда с презрением и насмешкой взираете на этот неразумный, погрязший с примитивных пороках и мелких желаниях мир.
– Если не ошибаюсь, нечто похожее уже было, идея сверхчеловека.
Кроули с разочарованием посмотрел на нее.
– Ваша мысль двинулась по наезженной колее. Какая разница, как это называть, какое имеет значение, было это когда-нибудь или не было. Важно только то, что творится внутри тебя. Живешь ли ты для себя или для других, являешься ли ты сам собой или тем, кем заставляет тебя всеми своими силами быть общество? Едва мы родились, нас стараются сделать рабами того мир, в котором мы живем. И для этого прилагаются огромные старания, все общественные институты работают на эту цель. А люди даже не понимают, что являются просто объектами воздействия, более того, они охотно превращаются в то, во что их хотят превратить. Так долго было и со мной и скорей всего продолжалось бы до самой смерти, если бы я не угодил в тюрьму. Именно в каменном мешке одиночной камеры я понял, что меня отныне ничего и ни с кем не связывает. Идеалы, долг, обязанности, привязанности – ничего больше не имеют надо мной власти, так как утратили всякое значение. Тогда я пережил момент великого освобождения. Я отринул все, что мог отринуть и остановил только самого себя: голого, беззащитного без всего того панциря, который защищал меня до сих пор. И я призываю вас сделать того же самое.
