Мамонтов как-то странно посмотрел на нее.
– Знаете, Анжелика, сколько вас знаю столько и не могу понять, а какой настоящий ваш мир. Я еще никогда не был знаком с такой необычной женщиной.
Анжелика лукаво посмотрела на своего собеседника и засмеялась.
– Почему-то здесь, в Париже мне постоянно задают этот вопрос. Всех интересует, что я за женщина. Я знаю лишь одного человека, которого он не очень волнует.
– И кто же это?
– Я сама. Я просто живу так, как подсказывают мне мои внутренние ощущения. Однажды муж мне сказал фразу, которая навсегда отпечаталась в моих женских мозгах: счастье – это следовать своему предназначению. И ничего другого.
Мамонтов ненадолго задумался.
– А вот я, пожалуй, так до конца и не понял своего предназначения. Может быть, от того и не столь счастлив, как вы.
Глава 16
Мамонтов позвонил уже через час после того, как они расстались, и сказал, что художник будет ждать их вечером. Анжелика не возражала, но сейчас ее занимали совсем иные мысли. Она думала о том, что пора переходить к более активной фазе операции, она и так совершила оплошность, что слишком долго искала подходы. А возможно, что дорог каждый час. А она как ничего не знала о том, что происходит, так не знает и теперь. Но тогда, в чем смысл ее пребывание в городе вдали от семьи?
Она набрала комбинацию цифр, которую вызубрила еще в Москве. Как и несколько слов пароля.
На ее звонок отозвался приятный мужской баритон.
– Мне нужно срочно с вами увидеться, – произнесла Анжелика.
– Когда?
– Желательно в течение часа.
– Нет проблем, – засмеялся баритон. Ваша машина должна быть припаркована возле галереи Лафайет. Скажите номер.
Анжелика продиктовала номер.
– Вам хватит часа, чтобы добраться до места? – спросил баритон.
– Вполне.
– Я сяду в вашу машину. Только не приезжайте раньше времени. Ровно через час, ни минутой раньше, ни минутой позже.
Ровно через час Анжелика была на условленном месте. И едва она притиснулась к тротуару, как дверца отворилась, и в салон сел мужчина.
– Езжайте, – тоном, который не предусматривает ослушание, скомандовал он.
Лишь когда они отъехали довольно далеко, Анжелика осмелилась взглянуть на своего пассажира.
– Говорите, – тем же тоном сказал мужчина.
– Как мне вас называть?
– Так же, как зовет меня моя жена, – усмехнулся он. – Поль. Но без добавления слова дорогой, милый, любимый. Рассказывайте, что у вас за дело?
– Мне нужно осуществить прослушивание в помещение фонда «Восток-Запад».
– Вы говорите о Хасане Аль-Мусави?
– О нем.
– Вы что-нибудь о нем знаете?
– К сожалению, только то, что известно и вам. До вашего появления у нас не было подходов к фонду.
– А у французов?
– Про них точно ничего не могу сказать, но по нашей информации, этот человек пока не попал в их поле зрения.
– А мы не можем помочь им в этом?
– На данный момент, к сожалению, нет. Наши отношения с некоторых пор разладились и по нашей вине. Мы навели их на одну подозрительную группу, было затрачено много времени и средств на ее разработку. А в итоге оказалось, что это вполне безобидные бизнесмены. И теперь они не доверяют нашей информации. Поэтому пока придется действовать без ведома местных спецслужб, на свой страх и риск. У вас появились какие-то подозрения по поводу этого Хасана?
– Подозрения появились, но никаких фактов пока нет. Поэтому я обратилась к вам за помощью.
– Прослушки мы поставим. Но долго заниматься этим делом крайне опасно. Заподозрить могут и они и местные спецслужбы.
– Будем надеяться на удачу? Это все?
– Не совсем. За мной кто-то следит, недавно была сделана попытка похищения. Это произошло в Нормандии.
– Это серьезно, но тут мы вам помочь вряд ли сможем. У нас нет возможности выставить вам охрану. Это равнозначно провалу. Нужно быть предельно осторожной.
– Что мне запереться в своей спальне?
– Это было бы идеальным вариантом. Но боюсь, как все идеальное он не осуществим. Мы передадим вашу информацию в центр, может быть, у них есть какие-то зацепки. Это все?
– На этот раз все.
– Тогда высадите меня сразу за светофором. Было приятно познакомиться. Мне говорили, что вы красивая, но действительность превзошла все ожидания.
Анжелика остановила машину, мужчина вышел и почти сразу же затерялся в толпе. Молодая женщина посмотрела на часы. Пора было ехать к художнику.
Глава 17
Анжелика оставила на стоянке свою машину и пересела в машину Мамонтова.
– Я с ним познакомился еще тогда, когда возглавлял одну из самых крупных российских компаний. Не знаю, откуда, но возникла мысль начать собирать современную живопись. Многие русские бизнесмены прошлого ездили в Париж, чтобы приобретать картины у малоизвестных художников, которым через несколько десятилетий, чаще всего после смерти, присваивалось почетное звание гениев. Я подумал, что все может повториться и на этом историческом витке. Если глубоко копнуть, то по большому счету с тех пор ничего не изменилось. Я попал на выставку этого художника и был поражен его творчеством. И сразу же приобрел с дюжины его картин, повергнув парня в изумление, так как до этого его работы покупали крайне редко. Когда я же я сюда переселился, то возобновил знакомство, хотя в первое время мне было совсем не до покупок полотен. Но когда дела немного поправились, я снова стал иногда что-то прикупать. Хотя сейчас у меня почти нет интереса к собиранию живописи. Разве уж если что-то сильно понравится. У коллекционера всегда остро стоит вопрос, что будет с коллекцией, когда его не станет? У меня нет на него ответа. И пока я его не найду, не появится желание активно заниматься собирательством.
Анжелика, что называется, кожей почувствовала всю содержащуюся в этих словах горечь. И одновременно ощутила прилив нежности и сочувствия к Мамонтову. Она была застигнута врасплох этими чувствами и несколько мгновений пребывала в растерянности. Она понимала, что ей еще предстоит осмыслить, что означают эти переживания.
– Я уверена, что у вас еще возникнет желание продолжать коллекционирование картин, – мягко сказала она.
Мамонтов покосился на нее, но предпочел ответить молчанием. Судя по всему, у него такой уверенности не было.
Художник жил в самом обычном парижском доме на последнем этаже. Одет он был, как и положено человеку искусства, не придающего никакого значения условностям: в измаженном краской свитере и протертых почти до дыр джинсах.
