Анжелика почувствовала ярость, ей захотелось ударить сутенера по его жирному, выпирающему из брюк брюху. Это желание было особенно сильным, так как выплыло из прошлого, где однажды уже возникало, но так и не было осуществлено. Но этому негодяю вновь везет, она во что бы то ни стало должна себя сдержать, отложить сладость мести до более благоприятного случая.
Анжелика сидела, словно статуя, неподвижно, она боялась, что если пошевелиться, то не выдержит и выпустит на волю хищного зверя своего гнева.
– Ты подписываешь или нет? – услышала она нетерпеливый голос Шкеля.
Не поднимая головы, дабы не встретиться с ним взглядом, она чиркнул ручкой по бумаге.
– Вот молодец, вот умничка, – промурлыкал довольный Шкель. – Гони свой паспорт, он полежит у меня в сейфе. Обещаю, целехоньким будет. – хихикнул Шкель.
Анжелика достала из сумочки и протянула ему паспорт.
– Да, ты оказывается у нас австралийка. – изумился Шкель.
– Что было, то и купила, – огрызнулась Анжелика. – Хорошо, что не из Кении или Мозамбика.
– А что, ты у нас негритяночкой очень даже не плохо бы смотрелась, – загоготал Шкель.
Анжелика подумала, что его смех за эти годы совсем не изменился.
– А теперь езжай за вещами и возвращайся. У тебя начинается новая жизнь. Вот увидишь, какая она будет счастливая.
По поводу последнего тезиса Анжелика испытывала большие сомнения, но она ничего не сказала, а поспешно вышла из комнаты. Ее все еще душила ярость. И почему таким мразям всевышний позволяет жить, да еще не просто жить, а благоденствовать на свете, а столько замечательных людей погибают. Она сама была свидетелем гибели многих таких, хотя бы его верного друга Николая. Насколько бы она чувствовал себя спокойней, если бы он находился где-нибудь по близости.
Анжелика вернулась в свою квартиру, быстро собрала необходимые вещи. Затем присела на дорожку.
За то время, что она прожила в квартире, она привыкла к ней, стала считать ее почти своей. Возвратится ли она еще сюда? Она этого не знает, она опять погружается в холодные воды полные неизвестности и непредсказуемости событий. И не слишком ли опрометчиво она поступает, не слишком безрассудно рискует собственной жизнью? В конце концов у нее же дети. Хватит сантиментов, сейчас не до этого, впереди ее ждут трудные испытания, резко оборвала она себя. И надо готовиться к ним, а не грустить из-за всяких пустяков. Она не может позволить себе расслабиться.
Она встала и решительно вышла из квартиры.
Через час она уже находилась в конторе Шкеля.
– А ты быстро, – одобрил он. – Мне это нравится. – Его глаза вдруг сально заблестели. – Ты мне всегда очень нравилась. – Он сделал несколько шагов, причем, каждое его движение выдавало его намерения, которые он, впрочем, и не скрывал.
Анжелику аж передернуло от отвращения. Что бы к ней прикасались бы его жирные руки, его слюнявый рот целовал бы ее губы. Этому не бывать!
Она вскочила со стула.
– Я внимательно читала договор, там ничего об этом не сказано.
Шкель замер на месте, не дойдя до нее два шага. Он задумчиво смотрел на нее, соображая, как ему поступить. Анжелика тоже с волнением ждала, что он решит, одно слово этого жирного борова – и вся операция летит кувырком.
– А я думал, ты больше изменилась, – проворчал он.
– Я изменилась…Я буду честно выполнять все пункты договора.
Шкель по-прежнему молчал, он явно оказался в затруднении.
– Ладно, хватит болтать, – произнес он с таким видом, как будто что-то решая для себя. – Сейчас я тебя отвезу на квартиру, там пока поживешь. Познакомишься со своими коллегами по работе, обещаю, скучно не будет, – ухмыльнулся он.
«Какую еще гадость он мне готовит?» – подумала она.
Они ехали по городу. Шкель был не слишком разговорчив, то ли у него было плохое настроение из-за облома с Анжеликой, то ли он что-то обдумывал. Он лишь иногда задавал малозначащие вопросы и рассеяно слушал е ответы.
Дом находился в районе Брайтон-Бич, был обшарпанный, он понуро смотрел на мир своими окнами, причем, в некоторых из них не было даже стекол. Такой вид бывает у здания перед капитальным ремонтом или сносом. Но, как убедилась Анжелика, в нем жили люди.
Шкель привел ее в квартиру, отворил дверь своим ключом, и Анжелика оказалась в душной атмосфере каких-то кислых запахов. Ей тут же стало противно.
Шкель ввел Анжелику в большую комнату, в которой находились три девушки. При виде его они, как по команде, встрепенулись.
– Здравствуйте, девушки-красавицы. Смотрите, какую подругу я вам привел. А то вы поди скучаете.
– Скучаем! – громко и резко проговорила одна из них. И долго мы тут будем киснуть? Надоело. – Для усиления эффекта от своих слов она прибавила грязное ругательство.
– Ничего, потерпите, еще недолго, – попытался успокоить девушек Шкель. – Скоро начнется настоящая жизнь, почти как в сказке. Или даже лучше.
– Где она это лучшая жизнь. Это у тебя она лучшая. – Последовало очередное ругательство. – Вон какое себе брюхо отъел, боров толстый, и кабель похотливый.
А это девица в карман за словом не лезет, отметила Анжелика. И как он ее терпит.
– Ты бы потише, Катерина, себя вела. А то снова окажешься там, где была, – пригрозил Шкель.
– А ты не пугай, хуже, чем здесь не будет.
Шкель повернулся к Анжелике.
– Не слушай ее, тут все довольны своим пребыванием здесь. А эта не будет довольна даже в раю. Правда, девочки вам здесь нравится?
Две другие девушки ответили утвердительно, но Анжелике не показались их ответы искренними.
– Ладно, я пойду, а вы тут разбирайтесь между собой. И, пожалуйста, по возможности не отлучайся отсюда.
Шкель ушел.
– Давайте знакомиться, меня зовут Арабелла, – сказала она.
– Ишь ты, – фыркнула Катерина. – Еще скажи, что это твое настоящее имя.
– Не скажу, но пока я в этой стране, меня зовут Арабелла.
– Думаешь, когда-нибудь из этого дерьма смыться? – спросила Екатерина.
– Хотела бы.
– А здесь все хотят, да никто не дает. – Она злобно засмеялась.
– Поживем, увидим. А вас как зовут? – повернулась она к двум другим девушкам.
– Меня – Наташа. – Если Катерина была высокая и худая, но Наташа была типичная пышка, полногрудая, с округлыми формами во всех частых своего тела.
– Оля, – представилась последняя девушка. Она была невысокая, худая и очень миловидная. Именно это слово лучше всего подходила для описания ее внешности. Анжелике показалось, что она грустная. Почему-то из всей троицы именно Оля больше всего заинтересовала ее.
