Шахматисты потеряли ко мне интерес (надеюсь, надолго) и стали по новой расставлять фигуры на доске. А я перевернул очередную страницу.
Набежало облачко, упала на землю его тень. Прошелестел в сухой листве ветер. На страницу опустился желтый лист.
– Да, – Полпалыч потер висок взятой ладьей. – Совсем забыл. Я договорился насчет вашей лекции. Идея себя оправдала и была встречена с энтузиазмом. Послезавтра, в семнадцать часов. Захватите обязательно паспорт. И выньте из карманов все металлическое.
– Так, – заметно обрадовался Слава. – На какое время надо рассчитывать? Часа полтора хватит?
Полпалыч усмехнулся:
– Это будет зависеть от аудитории. Если вы сумеете заинтересовать сотрудников, то время лекции не будет ограничено.
– Отлично! Я сумею заинтересовать аудиторию.
– Вам опять мат, Слава.
Алешка с нетерпением выслушал мой доклад и тут же позвонил Ваську. Они уже были на «ты». У Алешки это легко получается.
– Васек! Будь готов! Послезавтра, в пять часов по московскому времени. Не перепутай. – И положил трубку. – Он сказал, Дим: «Всегда готов!» Только ему нужно помочь, чтобы его без всяких проблем пропустили на эту лекцию. Пошли!
– Куда?
– Обедать. Там, Дим, борщ уже здорово настоялся. И заждался.
Полпалыч нам не удивился – очень тактичный человек. А может, просто одинокий.
– Посидите пока в комнате, а я разогрею борщ.
В комнате у него было здорово – глаза у нас разбежались, завидущие. Там было полно книг – это ладно, у нас их тоже полно. Там на всех стенах висели в рамочках всякие свидетельства об изобретениях. У нас тоже всяких почетных грамот полно: маме каждый год на работе Почетную грамоту дарят во имя Восьмого марта и Нового года.
Но самое главное – на всех полках стояли изящные модели самолетов и вертолетов. Они были точь-в-точь как настоящие. Казалось, отвернись на минутку – и они все разом взмоют в воздух. И будут выделывать всякие фигуры высшего пилотажа. Легкие, стремительные и – грозные. Сразу видно, что это военные машины.
– Нравятся? – спросил вошедший Полпалыч. – Наша гордость! Наш институт оснащал их своим оборудованием.
Особенно нам понравился один вертолет, он был гораздо больше других. За стеклами его кабины даже виднелся пилот в шлеме.
– Он летает, – сказал Полпалыч. – Радиоуправляемая модель. Мы на ней одно свое устройство отрабатывали.
– А какое? – тут же выскочил с вопросом Алешка.
– Ну что ж, теперь об этом можно рассказать. Пошли в кухню, там продолжим нашу беседу.
Беседа несколько отложилась. Весь разговор ограничился стуком ложек о тарелки. Вздохами и чмоками.
Когда Полпалыч поставил пустую кастрюлю в мойку, Алешка проводил ее грустным взглядом и вздохнул.
– Да, – согласился с ним Полпалыч. – Не настоялся борщ, не успел.
– Не расстраивайтесь, – утешил его Алешка. – У нас дома он тоже не успевает настояться. Мама всегда такая радостная: «Ну вот, наварила я вам борща на целую неделю! Хоть немного от готовки отдохну». А на следующий день крышку поднимет с кастрюли и спрашивает, такая удивленная: «А где же борщ?»
– К вам, наверное, на борщ школьные друзья приходят? – деликатно поинтересовался Полпалыч.
– Нет, – простодушно признался Алешка. – Мы с Димой вдвоем управляемся.
– Чай пьем?
– Нет. – Алешка похлопал себя по животу – под свитером у него словно бы футбольный мяч на время спрятался. – Лучше вертолет, а чай потом. Когда борщ утрясется.
– Ах, да! Вертолет… Вот вы знаете, возвращается, например, машина с боевого задания. И вдруг пилота ранят, или он потерял сознание. А в вертолете – живые люди, ценный груз. И вот мы для подобных случаев придумали, как бы вам попроще объяснить: такого наземного дублера. Прибор один изобрели. Как только он получает сигнал, что вертолет теряет управление, он автоматически принимает это управление на себя. Радиосигналами. Доводит машину до аэродрома и осторожно сажает. Машина цела, экипаж и пассажиры целы, груз не пострадал. Здорово?
– Класс! – восхитился Алешка. – Я бы так хотел. Сел за штурвал, потерял сознание…
– Очнулся – гипс, – попробовал я его перебить. Но это бесполезно. Все равно что коня на скаку остановить.
– …Потерял сознание, все за тебя сделано, проснулся на аэродроме и ручкой всем из кабины помахал. Класс! – И почти без перехода: – А у нас в школе Васек есть. Он летчик знаменитый. Самолет разбил, ногу поранил. Ой! – Алешка сделал вид, что вспомнил: – Он же к вам скоро работать придет! Испытателем. Уши и ноги починит и придет. Он еще у нас в школе самолет строит и стихи сочиняет. Про синее небо и крылья над городом. – Затарахтел: – Очень литературу любит! Вот вам бы его на лекцию пригласить. Он с ума сойдет от радости!
– Ну, если сойдет с ума, тогда, конечно. Я попрошу, чтобы его включили в список. А ты откуда знаешь об этой лекции?
– Я все знаю, – скромно ответил Алешка. – Даже «Войну и мир».
Деньги у нас еще оставались, и мы еще раз маханули в Малаховку. И не зря.
Едва мы слезли с электрички и вышли в город, как сразу же увидели синий «Форд» с характерным запахом американских сигар.
– Здесь он, – сказал Алешка. – Небось, опять по мосту гуляет. Давай ему колеса проколем! Пусть в Москву пешком идет. Орел игольчатый!
– Хватит! – сказал я. – Мост мы уже взорвали.
– Мост жалко, он наш, отечественный. А машина – американская. – И Алешка достал из кармана свой любимый перочинный ножик.
Я без лишних слов взял его за шиворот и потащил к мостику.
Бабули с семечками там в этот раз не было – наверное, в Америку уехала торговать. Вместо нее был дедуля с ведром живых раков.
– Давай купим, – сказал Алешка. – Хоть одного, Дим!
– На фиг он тебе?
– За шиворот Славе засунем. Классно будет, а?!
Что-то он сегодня агрессивно настроен. Прямо крокодил какой-то. Голодный.
Но Алешка тут же забыл о раках, о Славином шивороте – по мосту прохаживался, попыхивая сигарой и помахивая тросточкой, наш тихий американец. Вид у него был озабоченный. Даже сердитый. Сигара зло дымила, вроде заводской трубы. Тросточка постукивала по столбикам перил.
Мы притормозили возле деда, стали одним глазом рассматривать лениво копошившихся и шуршавших в ведре раков, а другой глаз не спускали с мистера Игла.
А он нервничал все больше и больше. Потом прислонился попой к перилам, достал из кармана плитку шоколада и стал его с отвращением жевать. Не выпуская сигары изо рта.
Деду надоело, что мы только пялимся на его товар, а покупать не собираемся.
– И долго будем глядеть? – спросил он недовольно. – Не зоопарк, чай.
