Можно было бы приезжать в Малаховку в эти дни и по полчаса шляться возле моста. Но это не только время, но и деньги. Если со временем у нас еще так-сяк, то с деньгами – полный облом.
– Дим, – успокоил меня Алешка, когда я проверил все наши карманы. – Ноу проблемз.
– По-моему, этих проблемз у нас выше крыши.
– Я тебя умоляю! У нас же персональное авто! А скоро, Дим, и самолет будет. И подводная лодка. И…
– Может, хватит пока?
– Да, Дим, – вздохнул Алешка. – Ты погряз в серых буднях. Мама правильно о тебе говорит, что у тебя нету полета фантазии.
Я помню, как это мама сказала. Совсем в другом смысле. Она, при одном случае в нашей жизни, схватилась за голову и воскликнула:
– Боже мой! Эти Лешкины фантазии! Они сведут меня с ума! И не только меня! Слава богу, что Дима у нас не дает полета фантазиям!
Фантазии, фантазии… Шпионы вокруг… А у меня сочинение по «Войне и миру».
– Да напишу я тебе и про войну, и про мир, – пообещал Алешка. – Сколько раз, Дим, ты за меня уроки делал! Помнишь, ты мне написал изложение про русскую природу? Маму тогда еще в школу вызывали, сказали, будто я списал это описание у Тургенева. Помнишь? А ты у кого списал? Неужели ты думаешь, что я – неблагодарный младший брат? Я, Дим, благодарный младший брат. Я тебе такое сочинение напишу – все ахнут!
То, что все «ахнут», я не сомневался. Даже если это сочинение напишет не Алешка, а я сам. Поэтому, когда Алешка изложил свой план, я даже немного обрадовался.
– Мы с тобой, Дим, будем, знаешь, что делать? Мы будем патрулировать американское посольство. И как только наш мистер сядет в машину, чтобы ехать в Малаховку…
– Постой! А как мы узнаем, что он собирается ехать в Малаховку, а не в Нью-Йорк?
– Догадаемся. Или у кого-нибудь спросим.
И это «у кого-нибудь спросим», как вы узнаете позже, себя полностью оправдало. Но об этом потом.
– Мы с тобой, Дим, будем ходить вдоль посольства по очереди. Чтобы не примелькаться. Сначала ты туда, а потом – я сюда. А потом – наоборот.
– А с книгой в руках патрулировать можно? – спросил я Алешку.
– Дим! Смотря с какой. У папы есть книга «Смерть шпионам!» – не вздумай ее взять, все посольство распугаешь.
– Я возьму «Войну и мир».
– Клево. Очень солидно. Никто на тебя не подумает, что ты за кем-то следишь. Ты как будто студент-двоечник.
– Почему двоечник? – обиделся я.
– Ну, ботаник! Какая разница? Главное, ты не только в книгу смотри.
– А куда еще? На светофоры?
– Заучился, – вздохнул Алешка. И придвинул мне книгу. – На! Входи в образ. А я пока позвоню. – И он скрылся в папином кабинете.
Сначала он говорил тихо, потом голос его зазвучал громче. Но слов я разобрать все равно не мог – они прямо-таки сливались в один непрерывный визг. А потом: «Будь готов!» – и бряк трубкой.
– Ваську звонил? – спросил я, когда Алешка вернулся в комнату – красный и взъерошенный. Мама о нем, таком, всегда говорит: «Воробьишка после драки».
– Нет, еще одному. Полковнику. А он – генералу.
Ни фига себе – деловые связи! Не то что у нас, рядовых. Хотя у меня тоже есть знакомый полковник, даже близкий родственник – наш папа. Но он у меня в душе как-то полковником не воспринимается.
– Где б мобильник достать? – спросил Алешка.
– А твой где?
– Там, – Алешка неопределенно махнул рукой.
– Любаша отобрала?
– Еще чего! Я сам отдал. Она на каком-то уроке сказала: «Отдай сейчас же!» – я сейчас же и отдал.
Понятно…
– Давай у Маринки попросим, – предложил Алешка. – Только ты попроси, ладно? Ты ей, Дим, нравишься. Она, Дим, от тебя без ума.
Интриган!
– Марин, на пару часиков мобильник свой не дашь?
– Я тебя умоляю! (У меня их пять штук, какой тебе надо?)
– Какой попроще. Я сейчас подойду к подъезду.
– Я тебя умоляю! (Минут через пятнадцать, мне надо глазки подрисовать).
Так, еще одну проблему решили. Кажется, можно заступать на вахту.
И мы заступили. Я, с раскрытой книгой в руках, шел мимо посольства. Навстречу мне, азартно подгоняя пинками пустую банку из-под пива, скакал Алешка. Поравнявшись, мы окидывали друг друга взглядами. Я осуждающе взглядывал на дребезжавшую по асфальту банку, Алешка с усмешкой косился на толстый том в моих руках.
Чем дольше мы так ходили, тем глупее казались самим себе. Я уже раза три наталкивался на встречных, на Алешку косился охранник. Уже другой, не тот, что в прошлый раз, темнокожий.
Но Лешка не унывал. Он так самозабвенно гонял эту несчастную банку, словно специально для этого приехал к американскому посольству. Даже какая-то тетка, едва увернувшись, сделала ему строгое замечание:
– Ты не дома, мальчик, веди себя прилично.
– А у нас дома, – возразил Алешка, – пивные банки на полу не валяются.
– Ты грубиян!
– А вы зато мусор из окна выбрасываете.
Алешка давно придумал себе эту отговорку на случай, когда к нему приставали вредные взрослые. И всегда она срабатывала. Понятно – почему?
– А ты видел? – вспыхнула дама.
– Два раза, – спокойно сказал Алешка.
– Врешь ты все. – И дама поспешно ушла. Потому что другие прохожие стали с интересом на нее поглядывать.
У меня тоже произошел подобный конфликт. Я потерял бдительность, потому что наткнулся в книге на отсутствие стр. 30. Потом я узнал, что Алешка безжалостно вырвал ее («на время, Дим») и тоже уложил в конверт с вещественными доказательствами.
А сейчас я уставился на страницы 29 и 31, хлопая глазами – и в меня врезался деловой дядька. И тоже сделал мне сердитое замечание:
– Дома надо читать! Или в библиотеке.
– А вы из чужих почтовых ящиков газеты таскаете, – машинально ответил я по Алешкиному способу. И ответ получил аналогичный:
– А ты видел?
– Видел, – буркнул я. – Два раза.
Но все-таки отбивались от сердитых прохожих, читали книгу и гоняли банку мы не зря. Когда нам уже совсем надоело и мы подумывали обменяться своими занятиями, из здания вышла мисс Люся и, заплетаясь ногами на высоких каблуках, пошла к машине.
– То, что надо, – сказал Алешка и зафинтилил банку классным ударом на проезжую часть, где она тут же погибла под колесами автомобилей. – Пойду знакомиться.
Я захлопнул книгу. И разволновался.
Алешка, сунув руки в карманы куртки, небрежно пересек Люсин путь.
