Вот, значит, какого своего «человека» Лешка в засаду посадил! Это, значит, он раку советовал не дергаться, когда мы сюда ехали. Все предусмотрел.
Из ниоткуда возникли молодые люди. Их было довольно много, а один даже с видеокамерой.
– Пошли! – скомандовал человек, сидевший впереди. – Надо его сразу на признание расколоть! Пока он не опомнился.
– А мы? – спросил Алешка.
– А вы – сообщники! Сидеть здесь и не выглядывать!
– Интересное дело! – завизжал Алешка. – Мы это все подстроили, мы голодного рака дрессировали и ему подсунули, а нам – не высовываться?!
Пока шла эта перебранка, к мостику подкатил микроавтобус со всякими, вроде антенн, прибамбасами на крыше. Окна в нем вспыхнули ярким светом, мистера Игла вежливо впихнули внутрь. Мы только услышали его жалобный вскрик:
– Я – гражданин Соединенных Штатов Америки!
Что ему ответили, мы не услышали, но догадаться вполне могли.
И в автобусе пошла работа. Мы потом о ней узнали.
Оказывается, этот мистер уже давно был под наблюдением наших контрразведчиков. Еще с того раза, когда он подослал двоих жуликов в лабораторию. Но лаборатория не была его главным делом. У него этих дел было много. И все, что он проделывал, фиксировалось специальными съемками. Кстати, мы с Алешкой тоже попали в эти исторические кадры. И еще, оказывается, мы никому не мешали, «не вертелись под ногами». Наоборот – наше мелькание в какой-то степени отвлекало шпиона от настоящих контрразведчиков.
Все это было здорово интересно, а еще интереснее оказалось то, что накануне Алешка пошептался с папой и сообщил ему о «приманке» в столбике. А папа, в свою очередь, сообщил об этом своим коллегам-чекистам.
И куда как интересно оказалось то, что никакой секретной лаборатории во дворе «Электроники» давно не было. Это был, как говорится, камуфляж. Приманка для надоевшего всем шпиона. Лаборатория, после того, как в нее пролезли Князек с соучастником, была давно уже переведена в другое место. Совершенно безопасное – в Сибирь. Где всякие шпионы мерзнут от стужи.
А наш Алешка заранее изобразил схему внутренних помещений, чтобы заменить ею настоящую, нарисованную Славиком. Он, Алешка, разрисовал эту схему всякими символами, обозначил камеры наблюдения, а настоящую схему спрятал в своем письменном столе. Но, как вы понимаете, и она тоже была не настоящая.
Кстати, знаете, что Алешка изобразил на нашей схеме? План нашей квартиры. А второй этаж – план нашей дачи. А в одном месте он нарисовал наш дачный туалет и от него провел пунктирную линию. И «пояснил» это печатными буквами: «Подз. коллектор». Словно подсказал подземный путь в лабораторию.
Вы думаете, это все? Далеко не все! Но сначала я расскажу, как «раскалывали» шпиона в автобусе.
Сначала ему ничего не сказали, только усадили перед экраном монитора и прокрутили самые интересные оперативные записи. Потом спросили его, побледневшего и онемевшего:
– Достаточно? Будете говорить?
– А что говорить?
– Правду, одну только правду и ничего, кроме правды.
(Такая формулировка, оказывается, существует в американском правосудии.)
– Йес! Оф коз!
– Что вы делали в поселке Малаховка Московской области на мосту через речку Пехорка в восемнадцать часов московского времени?
– В данном месте и в указанное вами время я изымал в организованном мною тайнике схему внутренних помещений секретной оборонной оптико-механической лаборатории «Квант», составленную по моему указанию моим агентом по кличке Профессор. Разведывательные работы по отношению к этой лаборатории мною ведутся в течение трех лет.
– С какой целью?
– С целью получения сведений о разработанном лабораторией лазерном прицельном приспособлении для использования в системе ведения огня по наземным целям.
– Хорошо. Теперь сделайте заявление, что ваше признание является добровольным, что к вам не применяли методов психического и физического воздействия.
Мистер Игл сделал такое заявление и от себя добавил:
– Что же касается моего невольного вскрика при задержании, то он был вызван непредвиденным укусом неизвестного мне ядовитого животного по имени Ruck.
Нас вскоре выпустили из машины и послали одного из сотрудников за Васьком. Васек подъехал быстро.
– Забирайте их, доставьте по домашнему адресу и надерите им, если сможете, уши.
Мы уселись в машину, и тут к нам подошли молодые люди – словно жених и невеста.
– Семечки возьмете? – спросила «невеста» знакомым бабкиным голосом. – По три евры за стаканчик.
– Не, бабка Таня, – сказал «жених», – оне у меня раков куплят. Да, хлопцы?
– Я вас умоляю, – лениво сказал Алешка.
Это означало: я сразу понял, кто вы такие, только не хотел раскрывать вашу маскировку. И вообще, вы очень неопытные офицеры. Халтурщики вы. И раки у вас глупые, и семечки мелкие. А уж как вы на рынке прокололись!
«Дед» и «бабка» смущенно переглянулись. А потом вдруг разом нахмурились.
– Ну ты, малец, – грозно сказал «дед». – Мы с тобой не шутим. Это ты нашего шефа ментам сдал? Ответишь по понятиям!
И он так здорово это сказал, что мы даже растерялись. Только что был «дед» вперемешку с «женихом», а то вдруг бандюгой стал. А тут еще и «невеста» приблизилась и прошипела в окошко:
– Мелкие, но шустрые!
Мы растерялись еще больше. А вот Васек не растерялся. Он быстро сунул руку куда-то под сиденье, выхватил тяжеленный ключ и грозно рявкнул:
– А ну кыш отсюда! А то как врежу по башке! Каждому по разу.
«Молодожены» отпрянули от машины, но тут же расхохотались, и мы поняли, что не надо хвастаться раньше времени.
А «жених» в самом деле поставил в наш багажник ведро, полное шелестящих раков, и сказал:
– А семечки Танька все распродала.
– По пять евров за стаканчик, – добавила Танька.
– Растут цены, – сказал Алешка. – Прямо на глазах у изумленной публики.
– Да, – посоветовал вдруг «жених», – ты у бородача не вздумай голую богиню покупать к Восьмому марта! Он эти фигурки из какого-то мела делает, они через две недели рассыпаются.
– Я вас умоляю, – разинул рот Алешка.
Когда мы отъехали, я обернулся, и мне показалось, что в ведре у «деда» копошатся раки, а в мешке у «бабки» копошатся семечки. Хоть не было у них уже ни ведра, ни мешка.
Да: не надо хвастаться раньше времени.
Дорогой мы стали решать, что делать с нашей добычей в виде шелестящих в ведре раков.
– Маме подарим, – предложил Алешка, – на Восьмое марта. Она из них борщ сварит.
– Не доживут, – сказал Васек. – Их кормить надо.
