– Дядь Вась, а Школьная улица не знаете где?
– Ха! Ну, Дим, ты и сказал! Это ж моя родная сторона. Можно сказать, малая родина. Я там лучшие годы провел. Это вот если отсюда через проспект, то за ним квартала два, потом налево и вдоль, и вот тебе – Школьная!
– Хорошая улица, – сказал Алешка, будто бывал на ней. – Там много чего интересного.
– Ничего там интересного, – покачал головой бомж Вася. – Одни дома. Даже магазинов нет.
– Зато есть «ОП», – сказал я с гордостью. – Пункт охраны порядка.
– Какой там охраны? – засмеялся Вася. – Чего там охранять? Какой порядок? Его там отродясь не было. Всего и есть-то, в доме двенадцать, обменный пункт. Валюту там одну на другую меняют.
Обменный пункт валюты! Мы с Алешкой переглянулись. «ОП»!
Мы стали не очень вежливо – торопливо – прощаться.
– Нам в школу пора, – сказал Алешка.
– Нас дома ждут, – подтвердил я.
– Я вас провожу, – сказал Вася. – Мало ли кто об эту пору по парку шляется.
Прямо от Васи мы рванули на проспект. Потом – через него, затем – два квартала, налево и вдоль.
И вот тебе – Школьная.
Да, улица невидная – два ряда стареньких пятиэтажек, дворики, зажатые со всех сторон помойками и ракушками, зато много деревьев и цветов на балконах.
Дом двенадцать мы еле разыскали – он стоял в глубине двора, весь загороженный кустарником и сеткой, за которой когда-то была спортивная площадка, а теперь – стоянка разных машин, тоже не очень новых.
В доме было всего два подъезда. И в одном из них расположился «ОП». Мы зашли в него. Все было точно, как на схеме. «Кс» (кассир) за окошком пересчитывал деньги, «Ох-2» дремал в уголке, а «Ох-1», на входе, спросил нас:
– Что надо, мальцы?
– Бабки поменять, – небрежно ответил Алешка, словно у него все карманы и даже носки были набиты этими самыми бабками.
– Ну, меняйте, – охранник недоверчиво оглядел нас. – Вон в том окошке. Шляются… Со своими копейками…
– У вас курс плохой, – сказал Алешка. – Для нас невыгодный. Мы лучше в главном банке поменяем. Там и охрана получше.
– Вежливей, – добавил и я. – Там клиентов уважают. Даже с копейками.
– Я вот щас… – начал было грозить охранник.
– Не успеете, – сказал Алешка, выскальзывая за дверь.
А я повернулся и бросил через плечо:
– Будьте бдительны, товарищ!
Мы прошли немного вдоль Васиной малой родины и сели в каком-то дворе на скамейку. Думали.
– Можно, конечно, в милицию сообщить, – неуверенно сказал Алешка. – Но ведь они не поверят.
Я молча с ним согласился. Так в милиции и поверят, что какие-то школьники собираются грабить обменный пункт. И что это ограбление организовал их любимый учитель. Да еще бывший милиционер.
– Да и не собирается никто из наших ребят этот пункт грабить, – сказал я. – Таких дураков у нас нет.
И тут Алешка вдруг сказал мудрую вещь, которая сначала показалась мне ужасно глупой.
– Дураки, Дим, сами по себе ниоткуда не берутся. Их делают.
– Кто делает?
– Кому надо – тот и делает. Помнишь, в сто второй школе насмотрелись пацаны сериал про угонщиков?
Помню, конечно. Было такое, угнали пацаны – догадались – навороченный «мерс». Участковый потом приходил и в нашу школу. Разговоров было много. Все ахали: ах, родители недосмотрели, ах, школа недовоспитала. Можно подумать, что это родители научили своих детей, а учителя заставили своих учеников взломать дверцу и умчаться на чужой машине.
Телевизор их научил. Идею подал. И как ее осуществить, тоже подсказал.
– Вот теперь, Дим, этот Волчков из твоих друзей тоже дураков делает. – И он передразнил: – Мы такие крутые! Мы банк возьмем! И в Штаты слиняем!
Это у него здорово получилось. Очень глупо.
Да, теперь мне стало ясно, почему я не испугался угроз Волчкова, а разозлился на него. Подлый человек. Только такая гадина могла это придумать – подставить пацанов и заграбастать для себя их руками денежки.
Не выйдет, господин химик!
Алешка ждал моих слов, смотрел на меня.
– Я поговорю с ребятами, – сказал я. – Я все им объясню.
Алешка кивнул:
– Ты, Дим, так с ними поговори, чтобы они себя не выдали.
– Это как?
– Я вот что думаю. Ну, помешаем мы Волчкову. Ну, уйдет он из нашей школы. И в другой школе сделает то же самое.
Опять он прав. Волчкова нужно брать с поличным. Чтобы не улизнул от ответственности. Чтобы получил по заслугам. По полной программе. С добивающим ударом. Таких подлецов щадить нельзя.
– Дим, пусть все идет, как ему хочется, а мы с тобой в самый момент ему устроим. – И сказал загадочную фразу: – Его же дубинкой по его же башке. Понял?
Конечно, нет. Но я и не пытался, я Лешке полностью доверял.
– Пошли на троллейбус, – сказал Алешка, вставая.
Между домами и гаражами мы вышли к проспекту и направились к остановке. И тут вдруг из-за ларька вышел прямо на нас… Миха. Мы его сразу узнали. Неприятный такой браток. В широких спортивных брюках с генеральскими лампасами, в кожаной куртке – руки в карманах, – стриженный долыса. Он стал у нас на пути, расставив ноги.
– Стоп! – сказал негромко, сквозь зубы. – Чтоб я вас больше в больнице не видал, поняли? А то сами там окажетесь. В реанимации, поняли?
– Пошел вон, дурак! – вырвалось у меня.
– Козел! – добавил Алешка с непередаваемой интонацией. В это слово он вложил не столько злости, сколько презрения и брезгливости.
– Что?! – Миха выхватил из карманов свои громадные кулаки.
А мы даже испугаться не успели, как откуда ни возьмись появился какой-то сильно пьяный парень. Покачиваясь, он стал между нами и Михой и сказал тому с угрозой:
– Точно – козел! А ну отвянь от пацанов! Они с мово двора! Я тебе, морда, за них пасть порву!
Миха мгновенно принял стойку, и нам стало страшно за нашего заступника. Миха ринулся в атаку, молотя изо всех сил руками и ногами.
Но парень был так сильно пьян, так его здорово шатало из стороны в сторону, что Миха ни разу в него не попал – ни рукой, ни ногой.
И вдруг мы увидели, что пьяный парень, заплетаясь ногами, торопится к подошедшему троллейбусу, а Миха лежит на асфальте и, приподнимаясь через силу на руках, с диким недоумением смотрит ему вслед, я бы сказал, мутными глазами.
– Этот парень, – сказал Алешка Михе со смешком, – с мово двора. Ты ему больше не попадайся. Хулиган.
Но самое странное: пьяный парень, в распахнутой куртке, с распущенным до пуза узлом галстука на незастегнутой рубахе, вошел в заднюю дверь троллейбуса и… вышел из него через переднюю – абсолютно трезвый.
