А Алешка тем временем мчался в часть, чтобы успеть к обеду.
– Нагулялся? – спросил его на КПП ефрейтор Курочкин. – Покупки сделал?
Алешка помотал головой и уже был готов дунуть в казарму, но Курочкин придержал его:
– Постой, Леха. Захвати посылочку. – И он протянул Алешке хорошо знакомую сумку. – Это Горшкову друзья собрали.
Алешка взял сумку и пошел в казарму, раздумывая надо всем новеньким, что сегодня с ним произошло. И мысли эти были далеко не радужные.
Глава V
«Орудие – к бою!»
Да, мысли у него были не радужные. А ведь все только начиналось…
В один прекрасный вечер, перед «наступлением темного времени суток», Алешка, как обычно, сидел в своем любимом танке и выискивал цели противника.
В танке было душновато и сумрачно. Только сквозь узкие смотровые щели и пробоины светило заходящее солнце.
Алешка одержал победу меткими снарядами и беспощадным пулеметным огнем и собрался на заслуженный отдых после боя на втором этаже казармы первой роты, где у него была самая лучшая – в уголке у окна – солдатская койка.
Но в это время послышались приглушенные голоса и осторожные шаги. Возле самого танка, в распахнутых воротах ангара остановились два человека. Это были нерадивый Мотин и командир обормотов Горшков.
– И чего? – лениво спросил Мотин.
– Дело есть. На кучу баксов. Понял?
– Не понял, – признался Мотин.
– Слушай сюда. – Сержант Горшков понизил голос до шепота. – В городе есть хорошие парни, деловые, которым нужны стволы. И гранаты. Теперь понял?
– А где я их возьму? – удивился Мотин. – У меня нет.
– Ты че, тупой, в натуре? Что у нас в шестом складе? Автоматы и пистолеты.
– Не… – протянул Мотин. – Они заперты. И пост там.
– А тебя на этот пост ставят?
– Каждую неделю, блин. Вне очереди. В ночную смену. – Он хихикнул. – А я стоя сплю.
– Вот и поспи. А я все сделаю.
– А мне отвечать? Под трибунал идти? Ты – умный, Горшок. Но и я не дурак.
– Не бойся, все сделаю чисто. Ты только спи покрепче. Понял? Знаешь, сколько за один автомат дают? Две штуки баксов. Два десятка стащим – и богачи на весь мир. Понял?
– Я подумаю…
– Иди, думай. Но недолго.
…Алешка сидел в танке, затаившись, как мышка в норке. Он в отличие от Моти сразу понял, в чем дело. Тем более что ему тут же вспомнился разговор дяди Бори с папой. И разговор Толяна с Коляном тоже.
Любой на его месте тут же побежал бы к командиру части и доложил о готовящемся хищении оружия.
Любой побежал бы. Но Алешка не любой. Во-первых, будет хищение или нет – еще не ясно. Во-вторых, Алешка и раньше никогда не ябедничал начальству (ни в школе, ни дома), а уж в солдатской среде понял, что это самое последнее дело. А в-третьих, Алешка предпочитал с трудностями и опасностями справляться самостоятельно.
Он принял решение. И чувствовал себя уверенно. У него был танк – с пушкой и пулеметом. Но самое главное – у него были ум, сообразительность и отвага…
– Орудие – к бою! – скомандовал он сам себе.
Однако бандиты бандитами, но и службу нужно править. Вместе с механиком Леней Алешка занялся ремонтом и настройкой картофелечистки.
Этот Леня тоже был обормот. Очень хороший механик, золотые руки. Но вот не любил он эту кухонную технику. Он любил грозные машины – танки и бронетранспортеры. «Что я – кухарка, что ли?» – ворчал он. А старшина Баранкин наставлял: «Солдат службу не выбирает. Куда пошлют – туда и идет».
Но Леня тосковал по настоящей работе и потому картофелечистка давала сбои, хлеборезка вообще вышла из строя, а посудомоечная машина плясала как сумасшедшая, когда ее включали.
– Обормот и есть обормот, – ворчала тетя Люба, которая повар.
Но когда присоединился к нему Алешка, Леня очень обрадовался. Во-первых – помощник, а во-вторых – очень толковый пацан. В два счета они наладили всю кухонную технику. И доложили Баранкину.
– Объявляю благодарность, – сказал очень довольный старшина. – А тебя, Коньков, переведу в ремонтные мастерские.
Леня обрадовался, а Лешка призадумался. Но ненадолго. Ему в голову, где и так было тесно от всех проблем, пришла еще одна мысль. И он поделился этой мыслью с Леней. Леня пришел в восторг:
– У! Здорово, Леха! Мы его починим, пушечку сообразим, пулеметик исправим и поставим вроде памятника боевой славы, а? Возле стенда.
А тут нагрянула еще одна забота.
Алешка сидел в штабе – дядя Боря поручил ему красиво оформить воинский устав. Алешка разрисовывал лист бумаги всякой военной атрибутикой. Тут тебе и танки, и самолеты, и полевые орудия – красиво получалось. Алешка вообще становился полковым художником.
Полковник дядя Боря в это время проводил совещание.
– Товарищи офицеры, – сказал он очень серьезным командирским голосом. – Мною получен приказ Генштаба. Двадцатого июля наш полк примет участие в штабных учениях. Наш условный противник – соседний танковый полк под командованием подполковника Мурашова. Это опытный командир. Ему поставлена задача прорвать нашу оборону и захватить высоту ноль-шестнадцать, на которой будет находиться мой командный пункт и узел оперативной связи.
Алешка уже знал, что высота ноль-шестнадцать – это бывшее колхозное овощехранилище, заросшее бурьяном, посреди поля. На этот холмик танкисты поставили вышку и протянули туда полевой телефон.
– Особо отмечаю, товарищи офицеры, – продолжал дядя Боря, – что на боевых учениях будут присутствовать иностранные наблюдатели из стран НАТО, а также посредники из Генштаба. Мы должны показать им нашу выучку, умение воевать в современных условиях общевойскового боя.
– Покажем, товарищ полковник! – дружно пообещали товарищи офицеры – командиры танковых батальонов и танковых рот.
Полковник дядя Боря подошел к стене, на которой, задернутая шторкой, висела карта расположения части. Взял со стола указку, сдвинул в сторону шторку.
– Приказываю организовать жесткую оборону на рубеже – от западного забора до восточного, включая водный рубеж.
Водный рубеж – это Алешка тоже уже знал – был грязный искусственный пруд, который на учениях преодолевали боевые машины.
– Завтра к десяти ноль-ноль доложить ваши соображения.
Алешка работал кистью, а сам со всем вниманием слушал (вернее, подслушивал), как полковник Лукашов ставит боевую задачу, излагает диспозицию и указывает офицерам на необходимость обеспечить защиту от противника тылов и флангов. Он слушал так, будто бы не только собирался участвовать в предстоящем сражении, но более того – руководить им.
