На сто двадцать седьмом километре Петруша начал притормаживать.
– Нам лишний шум ни к чему. Кто его знает… Может, засада там. Вражеская хитрость.
Можно подумать, что наш паровоз подберется к 126 км на цыпочках. Он даже когда на месте стоит – хоть уши затыкай.
Тем не менее к полустанку мы подъехали тихонько, малым ходом. Готовые, в случае чего, дать деру на полном пару.
Стали. Попыхивая. От луны было довольно светло. Мы осмотрелись, не выходя из паровоза. Петруша так и держал руку на реверсе, готовый в любую секунду дать ход. А в другой руке держал свое любимое полено.
И сначала мы ничего особого не увидели. Впереди – мостик, блестит под луной речка… Какое-то строение без крыши и без одной стены. Кусок платформы.
И вдруг в глубине строения мелькнул и замигал огонек.
– Нам сигналит! – ахнул Юрий Иванович.
– Ясно – нам! – согласился Петруша. – Вопрос – кто? Друг или враг?
– А вот я сейчас узнаю! – Юрий Иванович по пояс высунулся в окно и гаркнул на всю степь в жестяной рупор: – А ну выходи по одному! А то как врежу короткой очередью!
– Не стреляйте, Юрий Иванович! – послышалось в ответ. – Свои!
– Степа! – прогремел Юрий Иванович. – Беги сюда! Машинист мой, пропащий, – пояснил он нам. – Вот он сейчас все и расскажет..
Глава XIV
А ДАЛЬШЕ ЧТО?
– Покушать что-нибудь есть? – жалобно начал свой рассказ машинист. – Нам ни пить, ни есть не давали. Ну, от жажды я уже не страдаю. Полреки выпил. До сих пор в животе булькает. А жрать хочу – хоть поленья грызи.
У запасливого Петруши оказался бутерброд с котлетой. Машинист Степа так в него впился, что даже заорал. Точнее – вскрикнул, оказывается, за палец себя тяпнул.
– Ну вот, – он вздохнул, проглотив последний кусок. – Поплыл.
– Кто поплыл?
– Бутерброд. В животе плавает. Вы как здесь оказались-то?
– А ты?
– Расскажу по порядку. Стучат в кабину: «Проверка!». Открываю дверь – двое в камуфляже, с оружием. «Пройдемте с нами!» «С ума сошли? – говорю. – А состав?» – «У нас замена есть. Кеша, садись за баранку!». Меня под руки и повели в вагон «Шапито». Еле успел автоматику включить… А у вас, правда, поесть ничего больше нету? Ну вот, привели в «Шапито», тут я и врубился. Понял – террористы захватили поезд. Закрыли меня в купе, говорят: «Посиди здесь. Молча». Наручниками – к столику. Да… Сижу, думаю. На душе, конечно, тяжко. Но надежда есть. Сделают они свое дело и меня вернут на место. А тут опять приходят. Злые и, я бы сказал, напуганные. Этот, главный, который на кота похожий, говорит: «Иди в свою кабину. Поведешь поезд, куда мы тебе скажем!». Нет, думаю себе, это дело так не пойдет. Мало ли куда они скажут! А если в Америку? Так и сказал… – Вздохнул тяжко. – Ну, вломили они мне. Мало не показалось. «Сиди, – говорят, – думай». Сижу, думаю. Битые ребра считаю. Слышу – опять шум, топот, ругань. Ну, догадался – еще кого-то схватили. И верно – втаскивают они полковника милиции…
Тут мы с Алешкой вздрогнули.
– Это батя ихний, – мягко сказал Юрий Иванович.
– Ну! Ну мужик! Ну боец!
Мы аж расцвели вовсю.
– Он, значит, тоже в наручниках. Но они его, видно, здорово побаиваются, осторожно держатся. Ушли. Меня перед уходом опять «погладили». «Ничего, – меня полковник успокаивает, – все идет, как надо. Держись, парень, и дальше молодцом». А как надо? Кому надо? Ничего не поймешь.
«Нет, – подумал я, – что-то стало проясняться. Не зря, значит, папа в форме своей поехал».
– Через некоторое время опять приходят. Стали полковника обыскивать. Меня-то они уже раньше обшмонали. Все им мало. У полковника тоже все забрали. А главное – этот Котяра рыжий его зажигалку в карман сунул. Позарился! Да вот незадача, эта зажигалочка-то непростая. Это у него рация была. Помрачнел полковник, но все равно духом не упал. Тут мы тронулись. И слышу, мой электровоз вроде как бы сигнал подал. Будто точка-тире просвистел. Полковник вскочил – и к окошку. И как свистнет. Заливисто так. Тоже вроде сигнал. И мне: «Я ж говорил, кругом наши люди»…
Вот он, этот свисток! А мы его не засекли! И зажигалка. То-то папа все время покурить выходил. И что-то своей зажигалке бормотал.
– Ну а дальше-то что? – не выдержали мы. – Где он? Что с ним?
– А я знаю? – машинист беспомощно развел руками. – Там такое началось! Ну хоть корочка-то у вас есть?
– Приедем – я тебя обедом накормлю! – пообещал Юрий Иванович.
– И ужином. И завтраком, – поставил условие машинист.
– Два раза, – вставил Алешка.
– Так что началось-то?
– Они еще двоих взяли. Такие… ну… очень мирные с виду.
– «Ботаники»! – вырвалось у Алешки.
– Во-во! Очень похожие. Тут и началось. Как бандиты ушли, так полковник как-то очень ловко снял со всех нас наручники, а как те вернулись – начали они их крушить! Я было помогать – мне по башке прикладом. Очнулся – в каких-то развалинах. Голова забинтована, в руке – записка.
– Какая? – вырвалось у меня.
– А вот, – машинист полазил по карманам, достал клочок бумаги. Протянул мне. Я его выхватил и сразу, еще не прочитав, узнал папину руку:
«Степа, оставайся здесь. Жди помощи. Ты молодец! С.»
– Что за «С» такая? – недоумевал машинист Степа.
– Это наш папа! – взвизгнул Алешка. – Полковник Сергей!
– А я так и думал! Сергеев так Сергеев…
Все перепутал с голодухи!
За этим длинным разговором мы и не заметили, как подъехали к Солнечной.
– Петруша, – подсказал Юрий Иванович, – правь на третий путь. Там товарняк стоит, за него спрячемся.
Мы спрятались за товарняк, и Петруша сразу же занялся паровозом.
– Устал, родимый, – нежно приговаривал он при этом. И что-то протирал, что-то подкручивал.
Да, ночка та еще была! Повоевали! Но где папа? И что нам делать дальше?
– Поспать надо, – словно услышал мои мысли Алешка. – Сил набраться.
И мы, тепло попрощавшись с Петрушей, спотыкаясь, побрели «домой».
Все спало вокруг. В тишине и спокойствии. И вдруг в этой тишине раздался громкий жестяной голос:
– Спокойной ночи, бойцы и командиры! Благодарю за службу! Отбой!
И тоненько свистнула уставшая «трешка». Будто сладко зевнула.
Когда мы пробрались в наше купе, уже совсем рассвело. Мама спала, как всегда, аккуратно: на правом боку, подложив сложенные ладони под щеку. Спала крепко. Только ресницы у нее подрагивали. Наверное, ей папа снился.
Напротив сопела во сне и чуть шевелила губами Настя. Считала поленья и Чуков с Гердами.
