– Нет – я, – стучал себя в грудь участковый.
– А вот и я, – наступал на него папа.
– Никто не полезет, – сказала мама. – Хватит с нас подземелий.
Мы подошли поближе. Оказывается, они уже поработали: ввязали в веревку палки – получилось что-то вроде лестницы, – опустили ее в колодец, а верхний конец накрепко привязали к стволу дерева. На нижнем конце веревки болталась толстая короткая доска – как полочка.
– Боишься, что тебя в долю не возьмем? – кричал папа. – Возьмем. По-честному.
– Нужна мне твоя доля, стыдись!
Тут мама бросилась к колодцу и успела перехватить Алешку, который уже вцепился в лестницу.
Папа и дядя Андрей бросились к ней на помощь.
– Ну, семейка, – выдохнул участковый. – Лезь, – сказал он папе. – С вами не совладаешь.
И папа полез. Мы все легли на край колодца и свесили головы. Папа переступал со ступеньки на ступеньку босыми ногами, веревка дрожала и моталась, а дядя Андрей вцепился в нее и старался, чтобы она не очень раскачивалась.
Вот папа добрался до места, оттолкнулся ногой от стенки колодца и, когда его понесло обратно, выпустил веревку и влетел в дыру.
Его долго не было. Наконец, из дыры высунулась его рука, поймала полочку и втянула ее внутрь.
Через некоторое время она появилась, а на ней лежал мой булыжник.
Папа махнул рукой – дядя Андрей начал вытягивать лестницу, а мы стали ему помогать.
Как только полочка поравнялась с краем колодца, он ухватил камень, поднатужился и сбросил его на землю. И тут же снова спустил лестницу.
Алешка подошел к камню, пнул его ногой и хмыкнул. Я его понял: надо было так стараться, вон кругом таких камней – хоть в грузовик набирай.
Папа поднялся наверх, и они сели на корточки, стали рассматривать камень. Папа вынул из чехла нож и царапнул его. На камне блеснула ярко-желтая полоска.
– Вот это да! – сказал дядя Андрей.
Папа поскреб бороду:
– Пожалуй, не только Лешке на пароход хватит, но и нам с тобой по зажигалке достанется.
– Что это вы говорите? – подозрительно спросил Алешка.
– Это золото, – просто сказал папа, вставая и убирая нож.
И вдруг раздался оглушительный треск. И с дерева грохнулось что-то тяжелое. Охнуло, встало на четвереньки, выпрямилось и бросилось в лес.
– Стой! – грозно закричал участковый и бросился в погоню, на бегу расстегивая кобуру и вытаскивая пистолет. – Стой! Стрелять буду!
В ответ – только оголтелый треск сучьев под ногами.
Дядя Андрей, как лось, вломился в чащу, и там загремели выстрелы. Вскоре он вернулся, разочарованный. И, тяжело дыша, хмуро сообщил:
– Ушел… Филин… Бегает, как заяц… И, как волк, каждую тропку тут знает.
– Это плохо, – сказал папа.
– Чего ж хорошего, – согласился дядя Андрей. – Давайте собираться. Путь неблизкий да опасный. – Кивнул на самородок: – Как мы его потащим?
– Волокушу сделаем, – сказал папа. – Или носилки.
– Носилки нельзя. Один из нас должен быть свободен. Для охраны. Ради этого золота они на любую крайность пойдут.
– У нас два ружья и пистолет, – многозначительно сказал папа.
Они как-то по-особому переглянулись, и дядя Андрей, посмотрев на меня, кивнул папе.
– Дима, держи, – и папа протянул мне трофейную берданку. – Вводим тебя в состав группы охраны, – он улыбнулся.
Вот это да!
Я схватил ружье, как пьяница бутылку. Передернул затвор и поставил на предохранитель. Дядя Андрей, внимательно наблюдая за моими действиями, снова одобрительно кивнул.
Потом они закатили самородок в рюкзак, уложили его на две жерди и привязали к ним, а на других концах сделали лямку из веревки.
– Вроде все, – папа оглядел стоянку.
– Нет, не все, – сказал дядя Андрей. – Босиком пойдешь? Надо опорки тебе сладить.
Они надрали бересты, папа обернул ею ноги поверх носков и обвязал веревками. И стал хвалиться своей новой обувью.
Первой не выдержала мама и незаметно улыбнулась. А дядя Андрей откровенно захохотал, согнувшись и хлопая себя по коленям.
Не смеялись только мы с Алешкой. Я тактично сдержался, потому что на мне были папины сапоги, а Лешка просто остолбенел. Он не сводил с этих опорок глаз и, по-моему, даже их побаивался.
– Все, – отсмеявшись, сказал дядя Андрей. – Пора в путь. Всем быть до предела внимательными, особо не рассредоточиваться, держаться в пределах зрительной и слуховой связи. Порядок следования определяет старший по званию.
– Спасибо за доверие, – гордо сказал папа.
– А при чем здесь ты? – удивился дядя Андрей. – Я – капитан милиции. А ты кто такой?
– Я – капитан запаса! Будем голосовать?
Дядя Андрей посмотрел на нас, не сомневаясь, видимо, за кого мы отдадим свои голоса, и безнадежно махнул рукой.
И мы вышли в путь. Так и не договорившись, кто у нас старший по званию. А порядок следования определился сам собой.
Вначале впереди шел папа, поглядывая по сторонам, с ружьем наперевес. За ним – Алешка, не отрывая глаз от его ног. За Алешкой пыхтел участковый, впряженный в волокушу. А потом мы с мамой.
Конвой сопровождения золотого запаса получился внушительный. Все с оружием, даже Алешка повесил на пояс свой револьвер. Только у мамы оружия не было, оно поломалось в бою при непосредственном контакте с головой противника.
Мы шли ровно, быстро, без привалов. Только папа с дядей Андреем время от времени менялись обязанностями. И тогда дядя Андрей шел впереди, поглядывая по сторонам, положив руку на клапан кобуры. А папа пыхтел сзади.
А я, сжимая ружье, заряженное дробовым патроном, мечтал только об одном: чтобы где-нибудь в кустах мелькнула капитанская задница. Не сомневайтесь – рука моя не дрогнула бы.
(Но я, конечно, не догадывался, что мой капитан в составе преступной группировки Голландца идет по нашему следу на «расстоянии слуховой и зрительной связи». И более того, участвует в разработке операции по нападению на наш отряд с целью захвата золотого самородка. Представляющего для бандитов огромную ценность.
– Главное, – сказал капитан, – мента отвлечь. В лес заманить.
– Вот ты и сделаешь. Ты у нас артист, гудеть умеешь.
– Придумал. Орать начну, на помощь звать – он прибежит…
– Подумай лучше, – отрезал Голландец, – твое дело. Но чтоб, как мента в лес уведешь, сразу к нам. Сделаешь пацана с ружьем, а я – папашку. Вот два ствола и есть. Мент обратно прибежит, его положим – тут и третий будет. А ты, Филя, золото берешь – и в чащу.
