Дядя Андрей еще о чем-то пошептался с папой, составил какую-то бумагу о найденном кладе и велел всем на ней расписаться. И мы пожали друг другу руки и разошлись по своим судам.
Катер (с самородком и мамой) в сопровождении «Чайки» взял курс на Лесозавод, а наша лодка – к месту прежней дислокации.
Когда мы поставили палатку, разожгли костер и уселись вокруг него, я понял, что наконец-то вернулся домой…
Глава XX
За жемчугом
Утром на море пал туман – белый, густой, как сметана, – хоть ложкой набирай.
И мы полдня провели в лагере – пили чай и болтали у костра.
А перед обедом Алешка отправился на море – форт строить, как он объяснил. Чтобы пираты на МРБ к нам не сунулись.
Его долго не было, и я пошел посмотреть, чем он так увлекся. Оказывается, он уже наполовину сложил на берегу внушительную каменную стену. Алешка тут же стал мне указывать, какой камень куда положить, и, когда папа позвал нас обедать, вдоль линии моря возвышался «форт» с тремя бойницами.
– Здесь, – сказал Алешка, указывая на крайние амбразуры, – разместим по одному ружью…
– А в средней? – спросил я.
– В средней? – он задумчиво посмотрел на меня, прикидывая, стоит ли открывать мне свою тайну. – В средней будет секретное оружие.
– Какое? Твой револьвер, что ли?
– Бомбомет, – кратко отделался он и больше не сказал на эту тему ни слова…
– Так, – сказал папа за обедом. – Золото мы добыли, драгоценный камень у Алешки есть. Не сходить ли нам за жемчугом, чтобы маму порадовать?
– Лучше сковородку ей почини, – практично посоветовал Алешка. – Она очень рада будет.
– Успею, – отмахнулся папа. – Пошли на корабль. Здесь недалеко есть речка, может, там еще водятся раковины, посмотрим.
Мы взяли ружья, сумку для жемчуга, фляжку с водой и вышли в море.
Туман к этому времени рассеялся, стоял над морем хороший ровный ветер, и мы быстро дошли до места.
Это было еще то местечко! Я уже многое здесь повидал – на море, на земле и даже под землей, – но такая красота и во сне не приснится.
Во-первых, посреди моря торчала тоненькая острая скала – как кончик карандаша. Чертов палец называется.
– Во налетишь на такую! – испугался Алешка. – Одни дребезги останутся.
– Не налетишь, – сказал папа. – Он даже во время самого сильного прилива из воды торчит.
А во-вторых, в высоченной береговой скале была узкая щель, и папа, убрав парус, провел в нее лодку на веслах. И мы очутились будто в огромном молочном бидоне. Вокруг нас вздымались высоко вверх отвесные скалы. В одном месте в них словно какой-то неумелый великан пытался вырубить лестницу. Но очень неаккуратно – тяп-ляп, ступени получились кривые, разных размеров и форм.
– Раньше сюда впадала река, – сказал папа. – Здесь был красивейший водопад. И водилась прекрасная рыба, даже форель.
А сейчас по этим ступеням сочилась тоненькая одинокая струйка воды. И было сумрачно, как вечером, – только над головой сиял круглый кусок неба, ограниченный краями скал и деревьями, которые неизвестно зачем туда забрались.
Мы забросили якорь на одну из ступенек и сами перебрались на нее, начали карабкаться по «лестнице».
Высота была огромная, мы даже два раза отдыхали, пока добрались до верха. А когда глянули вниз, – дружно ахнули: так далеко-далеко легкой щепочкой лежала на синем пятне воды наша лодка.
Потом мы пошли вдоль берега бывшей речки, которая превратилась в чуть заметный ручеек, искали место поглубже. И нашли – там, где ему преградил путь завал из камней, вроде плотины, ручеек разлился довольно широко, и глубина была подходящая – папе почти до колен.
Он подтянул сапоги и долго бродил по воде, собирая раковины в сумку. Потом вывалил добычу на камень и стал осторожно вскрывать раковины ножом и выбрасывать их обратно в воду.
– Есть! – вдруг радостно воскликнул папа. – Жемчужина!
Мы склонились над его ладонью, в которой лежал небольшой круглый серенький камешек.
– Драгоценный? – с сомнением в голосе спросил Алешка.
– Не очень, – признался папа. – Но мама будет рада. – И честно добавил: – Наверное.
И стал оправдываться:
– Когда мы здесь путешествовали с друзьями, река была глубокая, и в ней было полно раковин. Я нырял за ними – я хорошо ныряю – и набрал целую горсть жемчуга.
– И где же он? – спросил Алешка.
Папа развел руками:
– Раздарил.
– Девушкам, небось? – беспощадно уточнил Алешка.
– Но я же еще не встретил тогда вашу маму, – виновато пояснил папа.
Он бережно убрал жемчужину в карман рубашки, и мы, несколько разочарованные, пошли обратно. Не зная еще, что потеряли гораздо больше, чем нашли…
Лодки нашей на дне «бидона» не было.
– Опять угнали, – вздохнул папа.
– Не совсем, – сказал глазастый Алешка. – Мачта осталась. Немножко.
Он был прав. Приглядевшись, мы увидели, что от нашей лодки остался только кончик мачты, застенчиво торчащий над водой.
– Затонула, – вздохнул папа.
– Полнолуние не учел? – маминым тоном спросил Алешка.
– Не думаю, – папа неуверенно потеребил бороду. – При чем здесь луна?
– Ныряй теперь. Ты же хорошо ныряешь.
– Прямо отсюда? – спросил бедный папочка.
А мы на всякий случай ухватили его за куртку.
– Ну, погоди, – сквозь зубы прошипел Алешка. – Я тебе такой гудок устрою!
– Кому? – спросил папа.
– Вон кому, – и Алешка протянул руку в сторону моря, где за дальний остров прятался пиратский МРБ. – Еще и рюкзак мой не отдает!
– Что будем делать? – спросил я.
– Домой надо идти, – сказал папа. – А то мама вернется, а нас нет. С ума сойдет. А уж потом будем думать, как нам лодку выручать.
– Это ерунда, – сказал Алешка. – Я уже придумал. Нам полнолуние поможет. – И не стал ничего объяснять.
– Ладно, – вздохнул папа, – пошли устраивать ночлег – завтра рано утром пойдем домой.
Мы уже так освоились в этой бродяжьей жизни, что для нас ничего не стоило устроить ночлег из ничего. Как лесные ежики, мы могли свернуться клубочком и прекрасно устроиться до утра под сенью подходящего кустика.
Мы так и сделали. Быстро нашли подходящее поваленное дерево, опершееся комлем на пенек, обломали с него лишние сучья и навалили лапник – получился шалаш, где после ужина мы отлично разместились на подстилке из еловых лап.
