Услышав сигнал, я замолчал и затаился. Перекличка с Голландцем постепенно зачахла. Он выругался еще раз и пошел к хижине.
Теперь очень важно, на мой взгляд, чтобы папа отыскал меня. Я вышел к самой воде, ориентируясь на едва слышный легкий плеск волн, и стал прислушиваться во все уши.
Через некоторое время я уловил какой-то подозрительный стук, будто далеко-далеко стучал не очень исправный лодочный мотор.
И дважды крякнула утка. Я крякнул в ответ, и рядом со мной с тихим шуршанием врезался в песок нос нашей лодки.
Я перелез в нее и наступил на что-то мягкое. Оно взвизгнуло и проворчало:
– Обратно наступили! Совсем истопчете, однако. – И снова застучало в темноте.
– Порядок? – спросил папа, когда я уселся на кормовой банке. – Пошли.
А теперь очень важно, на мой взгляд, найти в тумане наш берег.
К счастью (так я думал), с нами был Акимыч. Сдержав зубную дрожь, он уверенно сказал:
– Не боись. Я здеся все берега нутром чую. Правея бери. На четыре румба к зюйду. Так держать, – и снова, отпустив зубы в пляску, укрылся с головой одеялом Голландца, которое набросил на него папа, сдернув с двери хижины.
Правда, через некоторое время дед опять высунул голову, провел «своим нутром» рекогносцировку и внес поправку:
– Теперя – левее. К норду забирай. – И снова спрятался.
В общем, дед всю ночь стучал зубами и давал поправки, а мы с папой всю ночь гребли по очереди, без конца меняя направление.
Когда рассвело и утреннее солнце съело остатки тумана, мы шли прямым курсом на остров, до которого оставалось не больше сотни метров.
На берегу стоял Голландец и в бешенстве грозил нам кулаком. И наверное, ругался. Но поднявшийся ветерок относил его ругань далеко в сторону. А катера нигде не было видно.
Мы поставили парус и вскоре уже швартовались на родном берегу с сознанием выполненного долга.
Глава XXIV
Морской бой
Мама с Алешкой встретили нас, помогли выгрузить из лодки Акимыча, и мы отнесли его прямо на одеяле в «форт».
Алешка там неплохо обустроился, даже постель соорудил, застелив ее мхом и остатком брезента с лодки. На эту постель мы и уложили Акимыча. Как раненого в жестоком бою. Он уже сменил зубовную дробь на жалобные стоны.
– Как дела? – спросила мама, укрыв Акимыча одеялом.
– В порядке, – сказал я. – Ролями поменялись. Теперь они сидят на острове без средств к существованию и передвижению.
– Ага, – добавил папа. – Капитан дрейфует в неизвестном направлении, Филя парится в бане, а Голландец занимается раскопками.
– В общем – посчитались, – подвела мама итог. – Нужно сообщить участковому, чтобы он их забрал. Пока капитан не вернулся на остров. А то ведь опять удерут и наезжать станут. Надоели хуже комаров. Весь отпуск испортили.
– Да, – сказал папа. – Немного отдохнем и пойдем искать Андрея. Пойдешь с нами?
– А деда на кого оставим? – не согласилась мама.
– Нам бы тебя тоже одну не хотелось оставлять. Правда, они сидят на острове, но мало ли как обстановка изменится.
– Я буду ее охранять, – поднял голову Акимыч. – Останусь здеся, на берегу залягу. Только ружье мне дайте и патронов поболе. Никого с моря не пущу.
– А если они сушей подберутся? – все еще сомневался папа.
Дед задумался. Задергал бороду, как Хоттабыч. Потом просветлел лицом:
– Однако придумал. Здеся, за косой, одна пещерка есть. В глухом месте. Сухая, теплая. Вы в ней все оборудуйте, и хозяйка ваша тама вас дождется. В целости и сохранности. А как же! – И дед опять застонал.
Поспорь с таким, жалостным.
Но папе идея понравилась. И мы с ним сходили за косу. По дедовым указаниям разыскали пещерку. С огромным трудом. Раза три мимо проходили, во все глаза глядели – такой незаметный был вход в нее.
Пещерка была отличная. Жаль, мы раньше о ней не знали. Никто бы нас здесь не разыскал. Никакие кепки и майки.
Она была небольшая, круглая, с чистым песчаным полом. Маме понравится.
И мы пошли собираться к очередному рейду.
Дел было много. Подготовить лодку, оружие, продукты. Запастись водой. Сделать в пещере постель и другие удобства.
Кроме того, Алешка настоял, чтобы его камнемет мы установили на лодке, на случай встречи с пиратами. Мы признали его правоту и провозились почти до вечера, чтобы переоборудовать его орудие из берегового в морское.
Алешка дал нам указания, а сам куда-то смылся, выпросив у мамы стеклянную банку с пластмассовой крышкой.
Перед сном мы проверили, как пришвартованы лодки, напоили Акимыча чаем. Наказали ему вести наблюдение за морем и, если что, поднимать тревогу.
– Не боись, – уверил дед. – Мне радикулит до утра спать не даст. Ни один враг мимо не пройдет. – И он устроился поудобнее и захрапел.
Так захрапел, что мы успокоились. Если кто и подойдет ночью к берегу, то тут же даст деру – решит, что мы бенгальского тигра или бурого медведя в охрану взяли.
Потом мы еще посидели у костра и пошли спать. Прежняя ночь была без сна, да и день выдался хлопотливый, а завтра с рассветом в море.
Алешка первым нырнул в палатку, зажег свечу, покопался в своих запасах и сказал маме, передавая ей что-то аккуратно и плотно завернутое в полотенце:
– Положи себе под голову, а то у меня не помещается.
– А что это? – спросила мама.
Алешка немного помялся, но признался:
– Снаряд новой системы.
– Он не взорвется у меня под головой? – испугалась мама.
– Нет, он другого действия. – Подумал немного и выдал: – Психологического, наверное.
И мы, наивные, решили, что Алешка готовил листовки с призывом к бандитам сдаваться на милость правосудия.
Впрочем, никто особенно Алешкиными снарядами не интересовался, все очень хотели спать…
Утром он встал раньше всех, вытащил из-под маминой подушки свой сверток, еще немного покопался и слинял на море.
Когда я пришел звать его на завтрак, на борту нашей лодки красовалось название, сделанное остатками маминой помады: «Искатель приключений». Добился-таки своего. Навел морской порядок. При поддержке Акимыча.
– А как же! – сказал тот. – Хорошее имя. Однако, длинное. Но решительное. – И опять захрапел, обняв берданку.
А я подивился, как за такое короткое время повзрослел Алешка. Даже в таком длинном названии сделал всего четыре ошибки. Правда, папа насчитал пять, а мама шесть. Но это мелочи. А как же?
После завтрака мы отнесли некоторые мамины вещи в пещеру.
