Настроения были разные. Владимирский Председатель областного совета был настроен решительно — отмена незаконных указов и т. д.
А вот Тюменский, маленький крепыш, полный тезка Ленина, Владимир Ильич Ульянов, в отличие от своего знаменитого однофамильца, был настроен очень осторожно. «Ведь и Верховный Совет совершал ошибки, — говорил он, — так что и вы виноваты».
«Виноваты-то все, а почему же тогда только нам отвечать, — парировал я, — нужны одновременные перевыборы».
В связи с тем, что совещание проводилось в Питере, тон пытался задавать Собчак.
На предварительном совещании, он как человек команды Ельцина, предлагал обратиться с требованием к Верховному Совету, подчиниться решению Президента.
Собчак демагогически пытался истолковать, предложенные В. Б. Исаковым поправки в Конституцию, как отмену принципа разделения властей.
И на этом основании, он, обвиняя Верховный Совет в узурпации власти, оправдывал действия Ельцина.
Я в очень жесткой форме обвинил его в том, что негоже «демократу» требовать наказания за мысли, так как никаких поправок не было принято, и, раз такое предлагается, то наступают совсем плохие времена.
Основное заседание должно было начаться чуть позже, и все толпились в фойе около большого зала, а мы продолжали агитировать: «Поймите, — говорил я кому-то из колеблющихся, — ведь это только начало, сегодня распустят нас, а завтра, если вы это позволите, распустят вас!»
Телевизор в фойе был включен и буквально через несколько минут после моих слов, какой-то журналист, ведя репортаж, заявил о том, что Верховный Совет распущен и это хорошо, но есть еще тормоза на местах: областные, городские и районные советы депутатов, надо разгонять и их.
— Ну, вот видите? — вскричал я.
— Видим, видим, — мрачно отвечал мой оппонент, и вяло махнул рукой.
В это время в фойе неожиданно появился Кирсан Илюмжинов. Он был Президентом Калмыкии, и одновременно депутатом России, членом нашей фракции.
Андрей Головин набросился на него с обвинениями: «Ну что доволен? Это ты его надоумил, идиота старого!» Дело в том, что Кирсан Илюмжинов незадолго до событий договорился с депутатами Калмыкии о самороспуске и все газеты этот шаг приветствовали, причем некоторые договаривались до того, что представительные органы власти вообще не нужны. А зачем?
Кирсан стал защищаться, объясняя, что он все сделал по взаимному согласию, и что сейчас надо действовать также.
И действительно, когда началось общее заседание, Кирсан очень жестко осудил действия Президента и предложил создать группу из представителей субъектов Федерации, чтобы начать процедуру по примирения обеих сторон.
Заседание шло несколько часов, и было прервано появлением в зале руководителя РКРП (Российской коммунистической рабочей партии) Тюлькина. Он появился здесь потому, что демонстрация, возглавляемая им, перекрыла движение, не помню где, по-моему, чуть ли не на Невском проспекте, и в ультимативной форме потребовал, чтобы заседающие заслушали мнение народа. Он зачитал резолюцию. Смысл был простой и ясный: «Банду Ельцина под суд!»
В конце концов, под давлением и нашим, и Тюлькина, и Илюмжинова, и других присутствовавших депутатов совещание приняло решение о том, чтобы ратовать за созыв Совета Федерации до 1 октября. При этом они выступали за одновременные выборы, по их предложению съезд должен поручить принять акты о федеральных органах власти на переходный период органу, созданному субъектами федерации, а Президент и съезд должны все свои решения, начиная с 21 сентября, отменить. Все бы ничего, но Совет Федерации, в отличие от лиц, созванных на это совещание, почти полностью состоял из глав администраций, непосредственно назначенных самим Ельциным и поэтому надеяться на его объективность не приходилось.
Вечером, перед отъездом в Москву, мы зашли поужинать в один из ресторанов на Невском проспекте. Кроме нас троих был еще Владимир Мазаев, председатель Комиссии по экономической реформе, он тоже был на этом совещании. Мы подводили итоги. Они были неутешительными. Резолюция каучуковая, решительных действий нет, все ожидают. Сейчас, спустя много лет, считаю, что шансов на мирный исход уже не было, Ельцин бы ни за что не пошел на попятную.
В поезде я сразу же уснул, как убитый, а под утро, за час до приезда поезда вышел из купе, понимая, что уснуть уже не удастся. Там встретил Р. Х. Абдулатипова, он тоже ездил на это совещание, как председатель Совета Национальностей. Тут же был и представитель нашей творческой интеллигенции — знаменитый юморист Г. Хазанов
[61]
. Вид у него был напуганный и он постоянно повторял. «Сейчас главное не поддаться на провокации и не пролить кровь!» Мне же казалось, что он боится произнести хотя бы лишнее слов и думает лишь о том, как бы себя не скомпрометировать, разговаривая с «государственными преступниками». Может быть, я и ошибался, но на фоне того, что вытворяла эта наша творческая интеллигенция в те дни, вряд ли.
Последняя ночь в Белом доме
После поезда я заскочил домой, наведать семью. Жена и дети в порядке. Хотел немного поспать, но нервы были на пределе и мне это не удалось. Помнится, что я захватил с собой в Белый Дом надувной пляжный матрас, так как спать на стульях уже поднадоело. В целом за сутки, пока мы были в Питере, оцепление вокруг Белого Дома усилилось, но проникнуть внутрь можно было еще достаточно легко.
В Большом зале заслушали выступление Головина с отчетом о нашей поездке без особого энтузиазма, но, как говориться, на безрыбье и рак рыба.
В Белом Доме собралось много разных людей и москвичей и из регионов, есть даже ребята с Приднестровья. Здесь люди и совершенно незнакомые, и известные всей стране.
Так, в буфете на 6-ом этаже я неожиданно встретил артиста и режиссера Н. Бурляева. Глубоко религиозный человек и большой патриот, он, в отличие от многих творческих личностей, однозначно выразил свою позицию, придя сюда.
Бурляев, глядя в окно, сказал мне что-то невеселое, и я ответил в тон ему.
Там люди как-то сразу сходились, даже не тратя время на знакомство, потому что единство взглядов на сложившуюся ситуацию, желание не уступить произволу быстро сближало.
Впрочем, были и другие позиции. В один из первых дней противостояния я встретил в вестибюле 20-го подъезда Чилингарова, (известный полярный исследователь впоследствии Зам. Председателя Государственной Думы от Единой России). Мы с ним были хорошо знакомы по Гражданскому союзу, он пришел вместе с ведущим клуба кинопутешествий Станкевичем.
— Какими судьбами, — спросил я?
— Да вот, пришли Хасбулатова уговаривать, чтобы ушел.
— Зачем. Вы что? Это невозможно, — оторопело отговаривал их я.
— Не видим другого выхода.
