Как опять же известно, из воспоминаний многих, Ельцин дал команду группе Альфа и всем остальным подразделениям действовать на поражение. Была дана команда: «Пленных не брать!» Из танкистов за бешеные деньги наняли 10 экипажей, которые палили по Белому дому прямой наводкой кумулятивными снарядами. В результате в цокольных этажах башни загорелся огонь и те, кто остался в верхних этажах, либо заживо сгорели, либо были убиты ураганным огнем в нижних этажах, когда пытались спастись от пожара.
Если бы не Альфа, говорили ребята, нас бы не было. Действительно, Альфовцы, несмотря на то, что был убит их товарищ
[67]
, решили не выполнять приказа, а обеспечить вывод людей из Белого Дома и применяли оружие только тогда, когда им пытались в этом противодействовать. В конце концов, они договорились с руководством штурмующих о вывозе на автобусах депутатов, выводе женщин и детей, но в результате на автобусе увезли лишь Хасбулатова, Руцкого и силовых министров. Остальных оставили на растерзание ОМОНа и отморозков из охранных предпринимательских структур, вооруженных формований экстремистского толка и т. д.
По аналогии с чилийскими событиями 73 года был у Ельцина, как у Пиночета, свой стадион, расположенный недалеко от Белого Дома. Там многих их защитников расстреливали и увозили трупы в автобусах, накладывая их штабелями. Также увозили и живых по подразделениям милиции (Чибисова и Уткина били именно в милиции).
Названная официально цифра погибших 146 человек абсолютно не соответствует действительности. Погибло не менее 2000 человек.
Косвенным образом это подтверждается тем, что в 1993 году данные по неопознанным трупам превышают соседние 92 и 94-ий годы на 2000 человек. Но есть информация и о том, что трупы просто сжигали, никому не показывая.
Абсолютно бессмысленная и кровавая бойня, затеянная дерьмократами (здесь именно так!), навсегда погубила слабые ростки этой самой демократии, позволявшие наладить хотя бы какой-нибудь контроль за действиями власти со стороны народа.
Про это преступление много сказано, многое еще подлежит огласке (те же материалы прокурорского расследования), поэтому добавить мало, что можно.
А скорбь, боль и память лучше выражают стихи:
Я убит в Белом доме —
Помяните меня!..
Я убит в Белом доме
Среди белого дня…
Выдать нам обещали
Вороной автомат.
Мы с плакатами стали
У передних оград.
Но подъехали танки,
Изрыгая металл…
Как во время гражданки
Брата брат убивал…
Брат ли? Вряд ли! — Убийца
Сидел за бронёй.
По гражданским, за доллар
Бил наводкой прямой!
И ещё до пожарищ,
До большого огня
Был убит мой товарищ
Чуть-чуть раньше меня.
В утро то, ещё спавших,
Как подкравшийся вор,
Стал давить нас в палатках
Броневой транспортёр.
Кто выскакивал сразу:
Было видно как днём —
Был безжалостно срезан
Пулемётным огнём.
Друг мой детства — Серёжка,
Знать, спасти нас хотел,
Отвлекал нападавших,
Ну а сам — не успел…
Видел я на мгновенье
Только ноги его
Подо дном БэТээРа
Крик. И всё. Ничего…
И меня вдруг пронзила
Через сердце игла
И глаза застелила
Непроглядная мгла.
В форме чёрной ОМОНа
Появился солдат
И по мёртвому телу
Ударил приклад.
Но ещё недовольный
На курок всё ж нажал:
И тут выстрел контрольный
Надо мной прозвучал…
А потом моё тело
Погрузили в фургон,
Отвезли без огласки
В подмосковный район…
Крематорий пылает —
День и ночь всё дымит.
Тайно, тихо сжигает
Тех, кто зверски убит…
И газеты листая
Обо мне не прочтёшь…
Мама, мама, родная,
Ты меня не найдешь!
Я убит в Белом доме —
Ты меня не жалей.
Жаль, не спас я Россию,
От её чёрных дней!..
А виновник злодейства,
Бед на русской земле —
Ценный орден в брильянтах
Получает в Кремле…
(Б. Н. Анин)
Мародер пришло твое время
В последующие дни в средствах массовой информации творилась вакханалия. Если бы у тех, кто выпускал печатные издания, был бы стыд, то сейчас их страницы были бы не пожелтевшими, а красными.
Появляется письмо 42-х, в котором сторонники демократии призывают к закрытию Конституционного суда и оппозиционных газет!
По форме и тону письма, да, собственно говоря, и по срокам, оно было подписано 5 октября, ясно, что оно написано в Кремле и наших славных литераторов попросили его подмахнуть, а они по холуйски, как в старые времена, быстро откликнулись.
Вот Лия Ахиджакова кричит о том, что нужно расстрелять эту долбанную Конституцию!
Асфальтовый фермер Черниченко, потрясая указательным пальцем, вопит: «Нужно раздавить гадину!»
Не многим лучше заявление Булата Окуджавы о том, что он наслаждался зрелищем расстрела Белого Дома.
Но всех переплюнула наша городская сумасшедшая Валерия Новодворская.
8 январе 1994 года журнал «Огонек» (№ 2–3, стр. 26–27) опубликовал ее статью «На той единственной гражданской». Здесь будет очень кстати ее процитировать. В своем излюбленном стиле «свободной психопатки» она говорит прямо о том, о чем ее коллеги и единомышленники стыдливо умалчивают:
«Мне наплевать на общественные приличия.
Рискуя прослыть сыроядцами, мы будем отмечать, пока живы, этот день — 5 октября, день, когда мы выиграли второй раунд нашей единственной гражданской. И «Белый дом» для нас навеки — боевой трофей.
9 мая — история дедов и отцов. Чужая история. После 4 октября мы, полноправные участники нашей единственной гражданской, мы, сумевшие убить и не жалеющие об этом, — желанные гости на следующем Балу королей у Сатаны.
Утром 4 октября залпы танковых орудий разрывали лазурную тишину, и мы ловили каждый звук с наслаждением.
