Московский район организовал, видимо по инерции, выдвижение действующего депутата СССР классического как я его назвал: «гертруда», рабочего авиационного завода (ГАЗИСО), героя социалистического труда, некоего Васильева В. А. Но сами заводчане авиастроители (они делали самолеты Миги), выдвинули альтернативную кандидатуру начальника главного выпускающего цеха: Кузубова Владимира Федоровича. Так что, неформалов, то есть тех, кто был выдвинут по инициативе и поддержке масс, а не от опостылевших властей
[9]
, было двое.
В связи с этим в воскресный день накануне собрания ко мне домой явилась целая делегация с авиазавода, которая просила меня снять свою кандидатуру в пользу Кузубова.
Тогда представлений о правой и левой оппозиции, как, например, сейчас, когда зюгановцы не терпят яблочников и наоборот, не было, все кто был альтернативой власти, считались чуть ли не единой командой.
Поэтому я, испытывал некоторую неловкость. Ну, кто я? Совсем еще молодой парень (мне тогда даже 30-ти не было), инженер-программист, а тут начальник цеха, руководитель, в подчинении которого сотни людей.
Однако пойти на попятную я не мог, хотя бы потому, что меня бы просто не поняли коллеги, которых я своим, действительно по тем временам нетривиальным поступком, взбудоражил и вдохновил. Поэтому я объявил делегатам о том, что ничего против Кузубова не имею, но не могу снять свою кандидатуру, так как я самовыдвиженец. Они как то сразу с этим согласились, и мы расстались полюбовно, договорившись, что в дальнейшем, если кто-то из нас доберется до избирателей, будем поддерживать друг друга.
Власти на местах тогда по-видимому еще не чувствовали опасности, нависавшей над ними. Они не понимали, что вновь избираемый депутатский корпус станет реальной властью, так как до этого Советы, избираемые по разнарядке, никакой власти не имели и лишь одобряли подготовленные аппаратом решения.
Может быть поэтому борьба, против неформалов типа меня, велась вяло, чисто по инерции, просто из тех соображений, что райкомовцы привыкли все держать под контролем и старались обезопасить себя от всяких неожиданностей.
Так, например, мне пришлось поменять доверенное лицо. Руководство института намекнуло горячо поддержавшему меня — заместителю начальника опытного производства, искренне желавшему мне помочь, о том, что это делать не надо.
В случае неповиновения ему, видимо, пообещали обнародовать какие-то неприятные факты его биографии, и он сдался. Сообщил он об этом, не глядя мне в глаза, так же, как до этого директор института, когда намекал мне на потерянный паспорт.
Но в результате получилось даже лучше, так как моим доверенным лицом стал некто Е. О. Ложкарев — заместитель начальника одного из отделений института, интеллигентный человек, умеющий складно говорить и на собрании, которое состоялось 14 февраля 1989 года, все выглядело очень солидно.
Почетное третье место
Кинотеатр, в котором проводилось предвыборное собрание, был самым большим в городе, делегатов, как написано в стенограмме собрания (у меня сохранилась газета с отчетом о нем) было 668 — полный зал и, конечно же, я волновался.
Председателем избирательной комиссии был К. Н. Панов — герой социалистического труда — сварщик завода Красное Сормово, человек уже пожилой, он и организовывал проведение этого собрания. Ясно, на чьей стороне были его симпатии, но он спокойно воспринимал мое присутствие как неизбежное зло.
Перед выходом на сцену нас собрали в какой-то небольшой комнате. Помню, что нам предложили чай и пирожные. Но я, как и все остальные, их есть не стал, было не до чаю. Все волновались. Панов сетовал на то, что самое страшное это вопросы, которые будут задавать, так как народ собрался всякий. Но я то, как раз вопросов не боялся. Язык у меня был подвешен неплохо, но когда мы вышли на сцену и увидели полный зал, стало немного не по себе.
Порядок выступления был организован по алфавиту, и так получилось, что я выступал последним. Как я уже говорил, стенограмма у меня сохранилась. Читаешь сейчас эти пожелтевшие страницы и удивляешься. Удивляешься наивности представлений кандидатов, включая, естественно и меня, о путях переделки общества, оптимизму, той самой уверенности в завтрашнем дне, про которую раньше так неуклюже постоянно упоминала советская пропаганда, а мы, в большинстве своем, ей не верили, и поняли, что эта уверенность действительно была, только тогда, когда ее потеряли.
После нас выступали наши доверенные лица, а потом был объявлен перерыв.
В перерыве ко мне подошел секретарь райкома комсомола Сергей Обозов (ныне он большой начальник в системе кириенковского Росатома). Мы с ним, в свое время были приятелями, учились в одной школе. И вот теперь, он открыто подошел ко мне и посоветовал не терять чувство юмора.
До сих пор не знаю, что он тогда имел в виду, может быть несерьезность моих притязаний, но вопросов из всех кандидатов больше всего задавали мне, так что народ отнесся ко мне самым серьезным образом. Я на них отвечал, наверное, минут 40.
Может быть, все дело было в том, что я раскрывал людям глаза на новые функции депутатского корпуса, как я их понимал. Раньше депутаты были ходоками в Москву для выбивания средств, проводили приемы граждан, фактически выполняя функции нынешних омбудсменов, и поэтому и люди, и властная элита их так и воспринимала. Я, читая тогдашнюю прессу, уже хорошо представлял себе механизмы действия парламента, и понимал, что депутаты будут заниматься, в первую очередь, законодательством, и все это излагал избирателям, чем крайне их заинтересовал.
Конечно же, люди, облаченные властью и авторитетом, были раздражены, считая меня выскочкой, и пытались урезонить. Так директор завода «Электромаш», грузный мужчина, пристал ко мне с вопросом:
«Что лично вы сделали для перестройки?» — намекая на то, что, я, не имея перед обществом никаких особых заслуг, лезу в депутаты.
Я не растерялся и ответил:
«Я выдвинул себя в народные депутаты СССР!» — и сорвал массу аплодисментов, потому что по тем временам это выглядело сильным и смелым поступком, вызовом системе.
В результате, несмотря на то, что моих коллег, непосредственно поддержавших меня, было только 20 человек, а Васильев, рабочий авиазавода, снял свою кандидатуру в пользу начальника цеха своего завода Кузубова В. Ф., голоса распределились следующим образом:
Кузубов В. Ф. — 482
Жарков Н. С. — 311
Полозков С. А. — 206
Борисов А. А. — 106
Лунев А. Ф. — 68
Костин В. И. — 58
В результате, я получил почетное 3-е место. Собранием было решено оставить в кандидатах, которые будут внесены в бюллетени, двоих и, таким образом, я был отсеян, но вовсе не чувствовал себя побежденным.
