Да Фурманская сама и создала этот завод – вернее, сделала его таким, каким он есть сегодня. Препараты недорогие, но эффективные и качественные. Когда я писала о них цикл материалов, то получила настоящие удовольствие – и от того, что хвалила действительно хорошие вещи; и от общения с самой Фурманской. А вот вчера – ну надо же было так опозориться!..
Выбравшись, наконец, со стоном из кровати, в попытках сварить кофе я натыкаюсь на остатки развороченного тортика, который мне вчера принесла возлюбленная подруга вместе с текилой. Лучше бы она обошлась только тортиком… Сдерживая подступающую тошноту, напяливаю халат, собираю объедки в мусорный мешок и выхожу из квартиры, чтобы выбросить его в мусоропровод.
Ну конечно. По закону подлости, именно такую красотулю – нечесаную, в мятой пижаме, стоящую на лестничной клетке с мусором в руках, – меня и застает внезапный телефонный звонок с номером «Неизвестно». Оказывается, телефон болтался в кармане халата со вчерашнего вечера.
Ненавижу, когда такое происходит. Я всегда подозреваю подвох, если звонит этот «Неизвестно». Нервно нажимаю кнопку приема вызова и неприветливо говорю:
– Алло.
– Здравствуйте, – бодро отвечает мне звонкий женский голос. – Валентина Давыдова?
– Я Валентина Давыдова, – приходится согласиться.
– Вам звонят из приемной Елены Григорьевны Фурманской. По поводу встречи.
Я вся внутренне сжимаюсь. Надежда на то, что хозяйка завода забыла о моем нелепом звонке, тут же растаяла. А трубка бодро продолжала:
– Удобно ли вам будет подъехать к нам в офис сегодня в тринадцать ноль-ноль?
– Да, – уныло соглашаюсь я, прощаюсь с секретаршей и, все-таки выбросив остатки тортика, возвращаюсь в квартиру.
От позора хочется удавиться. И я впадаю в дикую депрессию – наверное, обязательную спутницу такого загула, как был у нас вчера со Светкой. Жизнь кажется такой трудной и безысходной, что я испытываю непреодолимое желание напиться. Вот так, наверное, и становятся алкоголиками. От безысходности вкупе с непреодолимым желанием.
Я кое-как умываюсь, натягиваю джинсы, футболку и отправляюсь в магазин – купить приблизительно бочку боржоми и хоть какой-то еды.
– Интересные у вас, Тиночка, друзья. Серьезные, – с опаской произносит Сергей Филиппович, когда мы сталкиваемся с ним возле лифта и приветственно киваем друг другу. С недавних пор он все время говорит со мной с опаской. И чем дальше, тем с большей опаской. Интересно, он вчера видел все «маски-шоу» или частично? Или другие соседи рассказали? Теперь за моей личной жизнью, кажется, пристально следит весь дом. Даже старушки у подъезда умолкают, когда я прохожу. Боятся упустить важную деталь. Ну, типа, вдруг у меня уже рога выросли? И копыта? Или зрачки стали красного цвета?
Я выхожу из дома, пытаюсь вдохнуть воздух полной грудью – и не могу. Покупаю бутылку воды в киоске возле дома и отправляюсь на прогулку в парк, но депрессия от этого только усиливается.
Личная жизнь разрушена.
Работы нет. Жить не на что.
Вчера я опозорилась, позвонив малознакомому человеку, и начала просить денег на мифический проект, которого нет еще даже на бумаге. Сегодня – буквально через несколько часов – мне придется посмотреть этому человек в глаза.
А самое, самое ужасное – что рядом со мной нет Артема.
Всегда, когда на меня накатывала депрессия, я думала, что это – самая большая потеря в жизни.
Если бы он был рядом, то все проблемы были бы мне нипочем. И, кстати, он запросто дал бы мне денег на журнал – ситец и хлопок всегда были в цене. А он чуть ли не монополист на рынке ситца и хлопка. Ну и, конечно, любил бы меня ничуть не меньше, чем Иван мою подругу Светку.
На глаза наворачиваются слезы. Я их не вытираю, они катятся по щекам, пока я иду по пустынной аллее парка и упиваюсь своим горем.
Я одинока. Одна. Со мной рядом нет мужчины, которого я могла бы любить всем сердцем. И, главное, – такого, который бы заслуживал этой любви.
Аллея заканчивается вместе с парком, и я снова выхожу в город. Иду по кажущейся бесконечной улице. И неотвратимо понимаю, что жизнь была сама собой только те полгода, когда в ней был Артем.
Что после него вместо любви было лишь отражение жизни других на плоскости моего восприятия.
Мне хочется войти в подъезд самого высокого дома, подняться на крышу. Подойти к острому краю и осторожно, держась дрожащими руками за парапет, присесть, свесив ноги вниз. Сердце будет сначала гулко стучать о стены пустой грудной клетки, а глаза – натыкаться на туман. Потом я немного успокоюсь. И оторву тело от крыши.
Но я знаю, что никогда не сделаю этого. Потому что у меня есть Левка. И Светка. И Дашка! И еще есть Вита, которая живет не близко и не далеко, просто вне границ моей повседневности, поэтому виделись мы бог знает сколько лет назад. Но она – есть, несет свою лучистую улыбку каждый день всем, кого встречает, и я не могу так поступить с Витой – чтобы ее улыбка исчезла хотя бы на день. Из-за меня.
В конце концов, у меня есть друг, который не предаст никогда, которому известны все мои самые сокровенные тайны и самые дерзкие мечты. Друг, который сейчас говорит со мной; и чей голос становится все громче с каждым шагом: «Хватит ныть. Действуй. У тебя все получится».
Этот человек всегда говорит мне только правду. Потому что этот друг – я сама.
Как только я разворачиваюсь и быстрым шагом направляюсь обратно к дому, мои слезы высыхают почти мгновенно. По дороге останавливаюсь у палатки с овощами и фруктами и покупаю себе два банана на завтрак. Улыбаюсь продавщице и говорю ей: «Спасибо огромное за такие красивые и свежие бананы!». Она вдруг тоже расцветает, и сразу становится красивее: от улыбки проявляются ямочки на щеках, глаза лучатся теплом, и очередной грядущий день уже не кажется ей каторгой. «На здоровье!» – радостно откликается продавщица, добросовестно отсчитывает мне сдачу и уже первая улыбается следующему покупателю.
Я спешу домой чуть ли не вприпрыжку. Нужно успеть привести себя в порядок, чтобы выглядеть на все сто. Ведь я встречаюсь с потенциальным инвестором!
Молотый кофе и оливковое масло. Смешиваю их в небольшой пиале, отправляюсь в ванную и после душа натираю тело этим самодельным оливково-кофейным скрабом. Всегда поражалась удивительному эффекту этого простого средства. Когда смываешь его, кожа становится такой гладкой, нежной и бархатистой, что хочется замурлыкать от удовольствия и ощущения собственной приятности. Чувствуешь себя красавицей, и еще умницей: вот, не поленилась, выполнила программу-минимум по уходу.
Надеваю простое черное платье (самое дорогое в моем гардеробе), собираю волосы в высокий пучок и крашу ресницы. Выгляжу правильно: сдержанно и по-деловому.
Затем включаю компьютер – и принимаюсь излагать на экране все свои планы, мысли и желания, связанные с журналом. Затем я распечатаю этот текст; и из бесплотных мечтаний мой журнал начнет становиться чем-то осязаемым. У меня остается час для того, чтобы перебросить этот мостик от мечты к реальности. Мне страшно становиться на него: он кажется таким ненадежным… Он может рухнуть под моими ногами в любой момент. На секунду зажмуриваю глаза. А потом делаю первый шаг: открываю программу для создания презентаций и нажимаю кнопку «создать новый документ».
