– Тина, я посмотрела, как ест моя мама… Фитнес – это еще не все, главное – питание. Мама так аккуратно ест!
Дашка с сожалением посмотрела на королевскую креветку и брезгливо отправила ее в рот.
Дашкина мама, рассудительная, умная и стройная Ольга Сергеевна, последние семь лет ведет жизнь преуспевающего юриста во Франции, и, когда она приезжает в гости к дочери, та снова начинает худеть. Ну нельзя же не соответствовать!
Расставаясь с подругой, я подумала: хватит вести счет неудачам. Мой стакан наполовину полон! Вот у меня есть, например, верная, остроумная, великолепная Дашка. И никакие мужья не смогут наши отношения испортить. Потому что мужчины приходят и уходят, а любимая подруга остается!
Глава 3
Утро воскресенья выдалось солнечным и приятным, как и положено правильному июньскому утру. Пора было выдвигаться за Левкой – забирать его из летнего загородного лагеря. Я быстренько привела себя в порядок и была готова к встрече с мечтой, как говорилось в одной рекламе шампуня от перхоти. Хотя моя унылая «мечта» уже стояла в ванной, разглядывая в зеркале волосы в своем носу.
– Когда вернешься? – спросил Максим, поворачивая к зерцалу свой орлиный профиль.
– Думаю, не раньше четырех. Пока мы Левкины вещи соберем, пока доедем до города… А он потом захочет пиццу и кино… Наверно, к четырем не управимся, будем вечером, после шести, – уверенно сообщила я и отправилась за сыном.
Эх, знала бы, как закончится этот денек, пообещала бы перезвонить за час до приезда!
* * *
Ехать было сравнительно недалеко – всего сорок минут от окружной дороги, и это было чрезвычайно удобно: я могла мотаться к отдыхающему ребенку в любое время. Сын, правда, не очень приветствовал мои ежедневные наскоки, поэтому приходилось держать свою горячую материнскую любовь в узде. Так что последнюю неделю мы только созванивались, и соскучилась я за Левкой страшно. Теперь моя маленькая «рено» мчалась к загородному дачному поселку, где среди высоких сосен на берегу озера расположился небольшой авторский детский лагерь. Сын отдыхал здесь уже минувшим летом и был счастлив. Он так и сказал, когда мы его забирали: «Я полностью счастлив! Только несчастлив, что уезжаю».
Я свернула на подъездную дорогу, припарковала машину на небольшой стоянке среди высоченных сосен (здесь все было среди высоченных сосен), и отправилась за Левой. Сына я обнаружила недалеко от спального корпуса в стайке ребят, оживленно рассматривающих дохлую ящерицу. Пришлось отвлечь его от увлекательного зрелища:
– Левка, привет!
К моему изумлению, Левка не испытал особой радости от моего появления. Он не спеша подошел ко мне и сдержанно проговорил:
– Привет, ма.
– Ну что, едем домой? – теряясь в догадках, начала я увлекать сына к корпусу – собирать вещи.
– Тут такое дело… – начал Левка издалека. – Ребята… Ну мои друзья… Остаются на вторую смену. Я тоже хочу! – выпалил он и в ожидании моей реакции уставился на меня своими доверчивыми глазищами.
Что мне было делать?! Конечно, пришлось сдаться. Тут сын, наконец, обнаружил радость.
– Ты теперь полностью счастлив? – спросила я, проплатив в бухгалтерии очередные три недели Левкиного отдыха (он, конечно, пошел за мной – проконтролировать, чтобы я вдруг не передумала).
– Полностью, полностью счастлив! – сообщил ребенок, поспешно обнял меня и радостно умчался жить свое детство с друзьями. Никуда не деться – сын взрослеет, и скоро придется смириться с тем, что друзья важнее родителей.
Мне стало грустно. Я немного прошлась по аллейкам примыкающего к лагерю огромного парка-заповедника, полюбовалась соснами и понаблюдала за белками. Домой не слишком хотелось возвращаться – еще даже утро не закончилось, и мне светила перспектива весь день провести с Максом. То есть с моей большой нерешенной проблемой неудачной личной жизни…
Я медленно ехала по полупустой дороге и думала о том, что в своих личных проблемах виновата сама. Ведь когда и второй муж не оправдывает надежд, наверное, пора менять себя. На иную, которая вперед этих надежд будет полыхать чувством, а не банально строить планы и видеть только горизонт, не поднимаясь ни взглядом, ни мыслью выше доступной линии. Тем более, воображаемой.
Для начала, нужно выходить замуж по любви и, что не менее важно, по уму – хорошенько взвешивая, каким твой избранник окажется в будущем мужем, другом, отцом, добытчиком… А не за первого встречного более-менее приличного парня, который позвал замуж.
Но по любви не вышло. Может, потому, что она была слишком большая, слишком нереальная, слишком больно мне было любить его…
Артем. Другой Артем. Вернее, первый… Возможно, я и замуж вышла за Артема-однокурсника из-за его имени. Чтобы хоть какая-то нить связывала меня с Артемом-первым. Даже когда я произносила это имя – Артем – замирала, испытывая счастье. Артем, счастье мое, – острое, сладкое, судорога сердца. Где-то я читала, что инфаркты чаще случаются от перехлестывающих через край позитивных эмоций, чем от негативных. Потому что несчастье закаляет, а счастье делает человека беззащитным…
Тогда мне казалось, что умирать уже не страшно: после Артема.
Теперь бы я так, конечно, не сказала. У меня теперь Левка есть.
А тогда мне было двадцать три, я – веселая, бесшабашная пятикурсница университета с роскошной фигурой, длинными волосами синего цвета и легкой «блядинкой», как говорит моя старшая и любимая подруга Вита.
– Тинка, идем на дискотеку, – зовет Вита из соседнего двора, когда я приезжаю на каникулы к маме. Непонятно, что Вита делает в нашем унылом поселке, потому что у нее – интеллект, остроумие и неестественно яркие, восхитительные синие глаза. Непонятно также, зачем Вита ходит на дискотеки, потому что у нее горб, и хотя парни с удовольствием проводят с Витой время (с ней интересно) и охотно спят (потому что Вита, влюбляясь, всегда радостно дарит свое тело, а влюбляется она часто), но танцевать стесняются. Из-за горба.
Но Вите на это наплевать. Она просто любит танцы. И музыку. Музыку особенно. И еще вдобавок у местного ди-джея обнаружился на редкость хороший музыкальный вкус (по нашим с Витой понятиям), на дискотеках крутил исключительно рок, и мы выплясывали как сумасшедшие под Бон Джови и Кисс.
Я сократила свое банальное имя Валентина до Тины, и теперь мои однокурсники удивляются, когда в общагу приезжает кто-нибудь из друзей моей прежней жизни. И говорят мне: «Валя». Правда, злобничает только Зося: «Аа-а-а, так ты у нас, оказывается, ВА-ЛЯ. Совсем никакая не Тина…» Мне становится стыдно, словно я что-то украла. Словно это было раньше Зосино имя, а я его присвоила себе. Но на Зосю нельзя обижаться, потому что уже на первом курсе ясно, что Зося будет из нас всех самая несчастная.
Но Вита сразу начала называть меня Тиной. И в тот раз, когда она приехала ко мне в гости, серьезно сказала соседкам по комнате:
