Постепенно взгляд подруги становится осмысленным, фокусируется на мне, и мы одновременно произносим:
– Счас придем!
Люся недоверчиво кивает головой и уходит, а мы прыскаем со смеху и отправляемся в переговорную.
… Наконец, скучное совещание позади. Мы со Светой сидим на открытой террасе чистенького, уютного и (что важно) недорогого кафе «Лакомка» с вкусной едой и приятными официантами. Думаю, расположение рядом с нашей редакцией этого заведения – один из немногочисленных бонусов Вселенной, которые она нехотя раздает. Несмотря на приторное название, мы «Лакомку» искренне любили. Сейчас я смотрю на пушистые кипарисы в кадках, которыми щедро, словно живая изгородь, уставлен периметр террасы; наслаждаюсь уютом плетеного кресла, любуюсь белоснежной скатертью и чистыми приборами, и понимаю, что жизнь прекрасна.
– Свет, я вчера с Максом рассталась, – улыбаюсь я, когда нам приносят вкуснейший комплексный обед.
– Что?! – аж поперхнулась обедом подруга. Точнее, не всем обедом, а только салатом.
– Да с мужем, говорю, рассталась, – буднично повторяю я и уточняю, с аппетитом поглощая салат. – Я его застукала с какой-то тощей лахудрой.
– Что!? – Светка как застыла с ножом и вилкой наперевес тридцать секунд назад, так и сидит.
– Ты повторяешься, – прыскаю я. – Застала. С лахудрой. Вчера. И выгнала обоих.
– Куда?! – внезапно в Светкином лексиконе появляется новое слово.
– Да на улицу, – взмахиваю неопределенно рукой.
Наконец, Света прожевывает злосчастный салат, нервно сглатывает, откладывает приборы и, наконец, начинает говорить осознанно:
– Рассказывай.
Я рассказываю, и Света начинает вместе со мной хохотать.
– Знаешь, Макс мне никогда не нравился, – признается она.
– Мне тоже, – вздыхаю я.
Мы затихаем, поглощенные обедом, и постепенно переходим к десерту. Только теперь я вспоминаю о двух неприятных вещах. Во-первых, о диете. А во-вторых, что сегодня нужно обязательно сдать от нашего отдела материал на полполосы (то есть на половину страницы) в ближайший номер. Это четыре тысячи знаков. То есть 3 страницы сплошного текста. Забываю о первой проблеме (все равно уже все съедено, завтра, как обычно, начну худеть заново) и сосредотачиваюсь на второй.
– Свет, нам же материал сдавать срочно. У тебя есть какие-то актуальные письма читателей? Чтобы быстренько чей-то комментарий получить и статью сварганить? На полполосы?
– Не-а, – виновато мотает головой подруга. Ну да, она ж все утро в интернете просидела, выискивая рецепты кулинарных шедевров для Ивана.
– Так о чем писать будем? – пытаюсь овладеть ролью строгой начальницы я. Хотя, по хорошему, вспомнить о руководстве нашим отделом из двух человек мне надо было еще в конце минувшей недели, чтобы сейчас не горели сроки.
– Не знаю… Письма все такие скучные. Тем более, лето. Все более-менее нормальные в этот время года письма в редакцию не пишут – они отдыхают и резвятся.
– Так, может, придумаем? Письмо? – загораюсь внезапно прекрасной идеей.
– Супер! Давай!
Вообще-то, мы и раньше самые интересные вопросы и письма сочиняли сами. Иначе у читателей нашего и без того не слишком интересного еженедельника от скуки бы сводило скулы. В основном мы получали письма с жалобами на начальников, чтобы наша газета выяснила, когда же на предприятии автора письма выплатят зарплату сотрудникам. Про снежные завалы и ремонт канализации я уже упоминала. Еще пишут граждане о плохих дорогах и прочих неотъемлемых от отечественной действительности явлениях. Вот почему никому не приходит в голову спросить у уважаемой редакции, например, когда изобретут наконец эффективные таблетки для похудения? Или есть ли шансы у телескопа Хаббл сфотографировать инопланетян? Или нормально ли радоваться расставанию с мужем, если ты застукала его в постели с дылдой-брюнеткой?
Не бывает, короче, интересных вопросов. Но сейчас нужен был не просто вопрос, а целая тема «из письма». На три страницы же про телескоп отвечать не будешь. А если начать, то «Мой город» из не слишком интересного вообще превратится в скучный и унылый.
– Нужно что-то задорное, – словно прочитав мои мысли, сказала Света.
– Давай отвлечемся, пока кофе пьем, – предложила я. – Играем? Третий – твой, четвертый – мой!
Мы часто так веселились: смотрели на прохожих, отсчитывая мужчин, словно играли в святочное гадание. Третий прохожий мужского пола считался суженым Светки (неважно, что у нее Ваня есть), а четвертый, соответственно, – моим (я уже как раз, можно сказать, снова в поиске).
Третьим оказался потасканный мужичок под пятьдесят, в мятом пиджачке. Он с удивлением заметил, что мы, не скрываясь, на него пялимся. Я подняла чашку с капучино, приветствуя его, и подмигнула. Он улыбнулся, расправил плечи и гордо прошествовал дальше. Наверняка, счел себя неотразимым Аполлоном, и сейчас наверняка начнет клеиться к коллеге по работе. Ну что ж, удачи тебе, казанова!
Но нам нужно было срочно спасать ситуацию. То есть, писать статью.
– Свет, а давай вроде как создадим партию любителей мужчин.
– Давай, – легко согласилась подруга. А потом спохватилась: – То есть как это? Какую партию?
– Помнишь, на заре дикой демократии в нашей стране как-то была партия любителей пива? А потом партия любителей женщин. Давай напишем письмо в редакцию от каких-то тетенек, которые решили создать партию любителей мужчин. ПЛМ.
– Класс. Мне нравится, – одобрительно сказала Света. – И звучит хорошо. Почти как ПМС.
Потом она на минуту задумалась и спросила:
– Так ты действительно хочешь такую партию создать?
– Нет, конечно. Я просто хочу об этом написать.
Вот так и рождаются фейки в прессе!
Мы придумали основные пункты устава и начали сочинять тезисы материалов съезда.
Внезапно Светка отвлеклась:
– Смотри: вон, наконец, и четвертый.
– Кто четвертый? – не поняла я. Потому что тезисов мы успели сочинить только два. Трудная, надо признать, работа!
– Так мужчина четвертый. Который твой. И почему-то на тебя смотрит. Тинка, да он сама судьба! Интересный какой! – умилилась подруга.
Я подняла глаза и неожиданно встретилась взглядом с Димой – моим пляжным спасителем. От удивления даже рот раскрыла. Откуда он тут взялся?!
Герой стоял на аллейке, идущей вдоль кафе, смотрел на меня и улыбался. Но потом, видно, успел прочитать всю игру чувств на моем лице и улыбаться перестал – наверное, решил, что ошибся, и я – это не я. Ну да, я почти голая (купальник не считается), мокрая и утопшая несколько отличаюсь от меня в цветочном костюме, с прической и макияжем.
