– Не давайте ей провисать, – сказал Брейнерд, – или касаться забора.
Правильно, забор-то под напряжением. Выяснять, проводит ли ленточка ток, никому не хотелось.
Перебирая руками, Кевин воображал, будто затягивает швы на коже Замши, скрепляет края рассеченной плоти. А лента все тянулась и тянулась, невозможно долго, бесконечно, свиваясь кучкой на полу. Наконец она сменилась тонким нейлоновым шнуром вроде бельевой веревки. Потянув за него, ребята обнаружили веревку потолще. Длинную и тяжелую, ее тащили все вместе – как лошади, тягающие телегу в рекламе пива по телеку. Шкодина отволокла конец веревки в глубь комнаты и сказала:
– Надо ее привязать к чему-нибудь, да повыше.
Она попросила Кевина дать знак, когда рокхадсоны натянут трос со своей стороны.
Кевин выглянул в окно и пробормотал себе под нос:
– Нам по ней ползти?
Джаспер протестующе замотал головой. Это было бы слишком опасно: даже если руки выдержат и пальцы не разожмутся, сама веревка может провиснуть, и парни упадут во внутренний двор на растерзанье собакам.
Шкодина тем временем присмотрела широкую сточную трубу под потолком у дальней стены. Поставила одну кровать на другую, а поверх еще и стул. Взобралась на эту гору мебели и перекинула веревку через трубу. Трос протянулся в окно под небольшим углом. Шкодина завязала конец в несколько узлов и велела Кевину:
– Сигналь.
Мальчики так и остались в пижамах. Возбужденные, они совсем не замечали холода.
Шкодина достала из шкафчика ремень и перекинула его через веревку, застегнула. Получилась упряжь. Шкодина просунулась в нее по грудь, оставив снаружи одну руку, и повисла – веревка не дала слабины, не утратила натяжения.
Никто и слова сказать не успел, как Шкодина повисла в воздухе. Подергала немного ногами, словно висельник в петле, и скользнула к подоконнику. Ребята расступились. У самого окна Шкодина ловко соскочила, тогда как ремень продолжил путь наружу, к свободе.
Поднявшись на ноги, Шкодина демонстративно отряхнулась и пошла в сторону двери.
– Вернусь через час, если не раньше. – Она отстучала на панели четырехзначный код, и дверь открылась. – Комбинация была написана на желчном пузыре.
Ага! Тело Замши служило вместилищем коллективной памяти всех мальчиков, прошедших через нее. В ее внутренностях хранились коды от всех дверей в лечебнице.
– Так ты не выйдешь, – предупредил Кевин. – Не пройдешь в переднюю дверь.
Однако Шкодина уже ушла.
* * *
Через час она не вернулась. Не вернулась и через два. За окном уже светало.
– Надо отвязать веревку, – проворчал Уэйл-младший. – Вы, парни, обломаете мне парад.
Никто даже не приготовил ремня. Рокхадсоны какое-то время подавали сигнал из темноты, а потом и они как будто пропали. Еще час – и взойдет солнце. Брейнерд призвал остальных отвязать веревку и выбросить ее в окно. За то, чтобы оставить спасательный трос, выступили только Кевин с Томасом. Остальные были против.
На лестнице послышался какой-то шум. Еще через мгновение панель замка издала четыре тоновых сигнала, и дверь со скрипом отворилась. В палату заглянула Шкодина. На плече она принесла что-то тяжелое. Сгибаясь под грузом и тяжело дыша, она проследовала в комнату. Ноша ее была завернута в грязную полиэтиленовую пленку. Никто не спрашивал, что это. Ясно было по запаху.
Из свертка что-то выскользнуло и звякнуло о пол, поблескивая в тусклом свете. Все старательно не смотрели на этот предмет, пока Шкодина не кивнула в его сторону и не сказала:
– Может, кто из вас, пидорасин, поднимет?
Кевин натянул рукав пижамы на кисть и поднял с пола… браслет с брелоками. Карманов у него не было, и он надел браслет на щиколотку Шкодине.
* * *
От Кевина не укрылось, что происходит нечто грандиозное. О таком можно будет рассказывать без преувеличений, не сгущая красок, и повесть взбудоражит всех. Надо лишь постараться не сдохнуть, и тогда впереди ждет жизнь, по сравнению с которой двадцать штук баксов – мелочь.
Шкодина сказала, что будет спускаться последней – вместе с трупом она весила вдвое больше. Первым идти никто не хотел, и пришлось Кевину вызваться добровольцем. Договорились, что если все закончится хорошо и он благополучно переправится за забор, то просигналит остальным. Вот он залез на кровать и застегнул ремень петлей на тросе. Окно так долго оставалось открытым, что в комнате царил невообразимый холод, однако Кевин насквозь промок от пота. Он просунулся по грудь в петлю, но оттолкнуться не сумел. Вспомнил обрывки из какой-то детской сказки, где детишки навоображали себе невесть какой веселой хрени и выпорхнули из окна. Действие вроде происходило в Лондоне.
В такие моменты Кевину казалось, будто вся жизнь его состряпана из сюжетов кино и книжек. Все лучшие воспоминания состояли из отрывков разных историй. Ему шестнадцать, и он впустую прожил жизнь.
Когда неделя жизни обходится тебе в штуку баксов, дорога́ каждая минута.
А в следующий миг комната озарилась огнями, во всем здании взвыли сирены. Уэйл-младший стоял у пожарной сигнализации, вцепившись в тревожный рычаг.
– Я вас предупреждал!!!
Должно быть, Кевин дернулся, потому как стул из-под него вылетел, а сам он, не успев высвободиться из петли, понесся навстречу окну. Какие-то мгновения – и он уже летел сквозь тьму, словно живая приманка, над сворой сторожевых псов. Тревога перебудила их, и они гавкали, лязгали зубами. Памятуя о заборе под напряжением, Кевин резко подтянул колени к груди. Он скользил, истекая потом, убегая из ненавистной тюрьмы в новое будущее, какого и вообразить не смел. Позади горели яркие огни и ревел сигнал тревоги, впереди ждали безликие тени, готовые остановить его падение. С губ сорвался протяжный вой, и концлагерные псы завыли ему в такт.
* * *
Само собой, всех отловили.
Сбежать сумела только Замша, да и то благодаря Кевину, Томасу и Джасперу, унесшим ее подальше от клиники. Свинья-пират и Брейнерд руками вырыли яму, в которой девушку и схоронили. После никто не выдал, где могила. Капитан пустил на поиски собак, но те лишь кружили по снегу впустую. Кевин и его сокамерники-извращенцы в панике метались по кукурузному полю; труп хоронили наспех, а потом возвращались по собственным следам, запутывая их, уводя погоню на мили от могилы. Теперь, где бы она ни находилась, ее никто не отыщет.
Другое дело Шкодина.
Из палаты она выбралась последней; остался только Уэйл-младший. Под ее весом, как и опасались ребята, веревка угрожающе провисла. Шкодина едва не попалась собакам. Она могла бы сбросить тело Замши, спастись, но предпочла рискнуть.
Ребята ждали ее внизу, готовые принять, подхватить. Никто ничего не видел, пока в темноте не полыхнуло, будто родилась сверхновая: во все стороны полетели синие искры, как от гигантской электрической мухоловки. Шкодина почти уже миновала забор под напряжением, но тут задела его браслетом с брелоками. Потянуло дымом. Когда Шкодину приняли, она не могла разжать пальцев, выпустить ремень. Пижама на ней и волосы тлели. Сбивать крохотные очажки пламени пришлось голыми руками. В окнах шестого этажа мелькали фигуры в форме.
