Омаха ощутил прилив надежды. Но тут его брат чихнул.
* * *
12 часов 45 минут
Заход на посадку
"Лирджет" развернулся над водной гладью, готовясь заходить на посадку в международный аэропорт Сееб. Сафия прильнула к маленькому иллюминатору.
Внизу расстилался город Маскат. На самом деле он состоял из трех обособленных частей, отделенных друг от друга цепью холмов.
Реактивный самолет накренился, делая разворот вправо, и показался самый древний район Маската, который, вполне естественно, назывался Старым городом. Вдоль изогнувшегося полумесяцем залива с прозрачной голубой водой, белые песчаные берега которого были утыканы финиковыми пальмами, выстроились дома из необожженного кирпича. В обнесенном старинной крепостной стеной городе находились дворец Алам и внушительные каменные форты Мирани и Джалали.
Куда ни падал взор Сафии, все вызывало воспоминания, призрачные, словно отражение на водной глади залива. Оживали давно забытые события: прогулки с Карой по узким улочкам, первый поцелуй в тени крепостной стены, вкус леденцов с кардамоном и посещение дворца султана, пугающее, волнующее.
Сафию прохватил озноб, не имеющий никакого отношения к работающим в салоне самолета кондиционерам. У нее перед глазами расплылись картины родины, дома. Сплав горя и радости.
Самолет снова развернулся, взяв курс на аэропорт, и Старый город скрылся из вида, уступив место Матраху, другой части Маската, в которой находился морской порт. С одной стороны вдоль причалов стояли современные огромные корабли, с другой стороны – стройные одномачтовые дхоу, традиционные рыбацкие суда.
Сафия смотрела на гордый строй деревянных мачт и сложенных парусов, так резко контрастирующих со стальными исполинами, поглощающими солярку. Эта картина как нельзя лучше передавала характер ее родины, в которой древнее и современное смешиваются, оставаясь навечно разделенными.
Третий район Маската был наименее интересным. В глубь материка от Старого города и порта, зажатый холмами, поднимался Руви, современный деловой центр, экономическая столица Омана. Именно там находилась штаб-квартира "Кенсингтонских нефтяных скважин".
Самолет повторил путь, прожитый Сафией и Карой: от Старого города до Руви, от живых, непослушных подростков, резвящихся на улицах, до солидных персон, чья жизнь ограничена рабочими кабинетами и пыльными музеями. Таким было настоящее.
Самолет начал снижаться, нацелившись на длинную бетонную ленту взлетно-посадочной полосы. Сафия откинулась на спинку кресла. Остальные пассажиры с любопытством смотрели в иллюминаторы.
Сафия взглянула на Клея Бишопа. Американский аспирант покачивал головой в такт музыке, звучащей в наушниках. Темные очки то и дело сползали по носу, вынуждая Клея постоянно поправлять их. Он был в своем неизменном наряде – джинсах и футболке.
Впереди Клея сидели Пейнтер и Корал, прильнувшие к одному иллюминатору. Они вполголоса разговаривали друг с другом. Корал указала что-то на земле, и Пейнтер кивнул, рассеянно теребя прядь волос, выбившуюся, когда он дремал в кресле.
Отодвинув дверь личного салона, на пороге появилась Кара.
– Мы заходим на посадку, – предупредила подругу Сафия. – Тебе лучше сесть в кресло.
На лице Кары была написана тревога. Она подошла к Сафии и тяжело плюхнулась в свободное кресло рядом. Застегивать ремень она не стала.
– Я не могу связаться с Омахой, – сказала Кара вместо предисловия.
– Что?
– Он не отвечает на звонки. Возможно, умышленно.
Сафия решила, что это совсем не похоже на Омаху. Да, порой он вел себя безалаберно, однако во всем, что касалось дела, становился безукоризненно пунктуальным.
– Должно быть, он просто занят. Ты загрузила его работой по самые уши. Не тебе объяснять, как упрямо и несговорчиво могут вести себя атташе в Маскате.
Кара с трудом подавила раздражение.
– Если он не встретит нас в аэропорту, ему несдобровать.
В ярком свете салона Сафия заметила, как расширены зрачки у ее подруги. Кара выглядела одновременно утомленной и возбужденной.
– Раз Омаха обещал быть там, он будет.
Кара вопросительно подняла брови.
– Ты хочешь сказать, на него можно положиться?
Сафия ощутила укол; ее душа разрывалась на две половинки. Инстинктивно ей захотелось защитить Омаху, как это бывало в прошлом. Однако горло Сафии сдавило воспоминание о том, как она вложила Омахе в руку обручальное кольцо. Тогда он не понял всю глубину ее боли. Но впрочем, кто мог бы ее понять? Ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы не бросить взгляд на Пейнтера.
– Ты бы лучше пристегнулась, – предупредила она Кару.
* * *
12 часов 53 минуты
Денни чихнул. Громкий звук, похожий на выстрел, напугал сидящих в клетке голубей в соседней лавке. Птицы захлопали крыльями по бамбуковым прутьям решетки.
Омаха с ужасом увидел, как неизвестный в маске, обернувшись, шагнул к лавке, в которой укрылись они с братом. Он оказался в каком-нибудь ярде от горшка, за которым притаился Денни. Тот, зажав нос и рот ладонью, пригнулся еще ниже. По подбородку струилась кровь. Омаха привстал, напряг мышцы ног, готовясь к прыжку. Единственная надежда на внезапность.
Вой полицейских сирен становился все громче, приближаясь к базару. Эх, если бы Денни потерпел всего минутку!
Неизвестный держал винтовку на изготовку у плеча, выставив ее вперед. Его движения были четкими, уверенными. Омаха стиснул кулаки. Надо будет отбить ствол винтовки вверх, а затем, пригнувшись, броситься вперед.
Однако, прежде чем он успел двинуться с места, старик хозяин, шаркая ногами, вышел в проход между торговыми рядами. В одной руке он держал опахало, другой вытирал нос.
– Проклятая сенная лихорадка, – пробормотал старик, поправляя корзины у Омахи над головой.
Увидев неизвестного в маске, он изобразил удивление и, выронив опахало, вскинул руки и отскочил назад. Неизвестный, пробормотав ругательство, махнул винтовкой, отгоняя старика. Тот подчинился и, согнувшись в три погибели, пятясь, отступил в лавку, закрывая голову руками.
От входа на базар донесся визг тормозов – прибыла оманская полиция. Сирены выли не переставая.
Неизвестный обернулся и, постояв в нерешительности, сделал единственно возможное в данной ситуации. Шагнув к огромному горшку, за которым притаился Денни, он засунул винтовку внутрь. Затем, быстро оглядевшись по сторонам, сорвал с лица маску и тоже швырнул ее в горшок. После чего, шелестя длинным одеянием песчано-желтого цвета, фигура скрылась в лабиринте торговых рядов, чтобы смешаться с толпой.
Оставшись неузнанной.
