– И так продолжалось до тех пор, пока ее не обрюхатил ангел.
– Здесь и начинаются споры между различными религиями.
– А что насчет изваяния, которое было обнаружено в могиле? – спросила Кассандра, возвращая разговор к цели их прихода. – Почему оно было помещено здесь?
Остановившись перед мраморным надгробным камнем, Сафия задумалась над тем же вопросом, над которым она ломала голову всю дорогу из Лондона. Почему кто-то поместил ключ к Убару в месте, которое связано с Девой Марией, почитаемой тремя религиями – иудаизмом, христианством и исламом? Не потому ли, что это место должно было оставаться в неприкосновенности на протяжении столетий? Все религии были заинтересованы сберечь гробницу. Никто не мог предположить, что Реджинальд Кенсингтон вздумает произвести раскопки, обнаружит изваяние и заберет ее в Англию, чтобы добавить к своей коллекции. Но кто доставил изваяние в это святилище и почему? Не потому ли, что Салала лежала в начале "Дороги благовоний"? Не призвано ли было изваяние стать первой вехой, первым указателем, ведущим в сердце Аравии? Сафия мысленно перебрала все параметры: возраст изваяния, таинственное прошлое гробницы, ее значение для различных религий. Она повернулась к Кассандре.
– Мне нужно осмотреть сердце.
– Зачем?
– Похоже, вы были правы. Изваяние было оставлено здесь не случайно.
Смерив ее долгим взглядом, Кассандра наконец опустилась на колени на молитвенный коврик и раскрыла чемоданчик. В углублении из черного пенопласта тускло сверкнуло железное сердце. Подойдя к Кассандре, Сафия достала сердце из чемоданчика. И снова ее поразило, насколько оно тяжелое. Чистое железо не могло обладать такой высокой плотностью. Выпрямившись, Сафия ощутила внутри сердца какой-то плеск – тяжелый, тягучий, словно камеры сердца были заполнены жидким свинцом. Она отнесла сердце к мраморному алтарю.
– Считается, что изваяние стояло вот здесь.
Сафия развернулась, и крупицы ладана, вывалившись из одного из сосудов, рассыпались по мраморному алтарю. Сафия поднесла сердце к своей груди, расположив его с анатомической достоверностью, как оно лежало бы в ее собственном теле – желудочками вниз, аортой влево. Встав в головах узкой, длинной могилы, она мысленно представила изваяние, каким оно стояло в музее до того, как его разорвал на куски взрыв.
Изваяние, имевшее в высоту почти семь футов, представляло собой фигуру в похожем на одежду современных бедуинов длинном одеянии, в головном уборе и платке на лице. Фигура держала в руке длинный погребальный светильник, в котором курился ладан, и казалось, будто она целится из ружья. Сафия посмотрела на кристаллы древнего ладана. Не это ли самое благовоние курилось когда-то здесь?
Зажав кусок холодного железа локтем, Сафия подобрала с алтаря кристаллические крупицы и бросила их в ближайшую курильницу, мысленно читая молитву о своих друзьях. Ладан вспыхнул с шипением, наполняя воздух сладковатым ароматом. Закрыв глаза, Сафия сделала глубокий вдох.
Воздух был насыщен запахом давно минувших веков. Молодой женщине показалось, что она совершила путешествие во времени, вернулась в эпоху, предшествующую рождению Христа. Она представила себе давно погибшее ладанное дерево, из которого было получено это благовоние. Кривое, сучковатое деревце с серо-зелеными листьями. Представила себе древних земледельцев, собиравших сок ладана. Это были люди из жившего в полном уединении, высоко в горах, обособленного племени, такого древнего, что его язык являлся предком современного арабского. В настоящее время лишь небольшая горстка их потомков влачила жалкое существование в тех же горах, вдали от цивилизации.
Сафия мысленно услышала певучую речь, изобилующую шипящими звуками, которую часто сравнивают с пением птиц. Эта народность, именующая себя шахра, считала своими прямыми пращурами обитателей Убара, которые, в свою очередь, вели родословную от отцов-основателей города. Неужели эти люди сами собирали урожай с ладанных деревьев? Глотая с каждым вдохом прошлое, Сафия вдруг поймала себя на том, что у нее закружилась голова. На мгновение потеряв ориентацию в пространстве, она покачнулась.
Колени Сафии подогнулись и, не в силах определить, где верх, а где низ, она вцепилась в край алтаря. Джон Кейн подхватил ее под тот самый локоть, под которым было зажато сердце. Оно выскользнуло, упало, ударившись с глухим стуком об алтарь, и покатилось по мраморному столу, слегка покачиваясь, словно таинственная жидкость у него внутри никак не могла обрести равновесие. Кассандра бросилась было вперед.
– Нет! – остановила ее Сафия. – Не трогайте его!
Покачавшись еще немного, сердце наконец успокоилось. Останавливаясь, оно, казалось, качнулось в последний раз и, чуточку сместившись, застыло неподвижно.
– Не прикасайтесь к нему.
Сафия опустилась на колени так, что ее глаза оказались на одном уровне с мраморной плитой алтаря. Воздух был пресыщен запахом ладана. Сердце остановилось в точности в том же положении, в каком его только что держала Сафия: желудочками вниз, дугой аорты влево и вверх. Поднявшись на ноги, молодая женщина встала так, чтобы положение сердца соответствовало месту у нее в груди. Раздвинув ноги, она подняла руки, притворяясь, будто держит ружье – точнее, погребальный светильник. Застыв в позе древнего изваяния, Сафия устремила взгляд вдоль поднятой руки. Она указывала прямо на длинную ось могилы, полностью совпадая с ней.
Опустив руки, Сафия задумчиво посмотрела на железное сердце. Какова вероятность, что оно совершенно случайно заняло именно это положение? Молодая женщина вспомнила плеск внутри, снова представила покачивающиеся движения сердца, последнее колебание перед остановкой, подобно стрелке компаса. Повернувшись лицом к дальней стене усыпальницы, Сафия подняла руку и устремила взгляд вдоль нее. Ее мысленный взор проник сквозь стены, покинул пределы города и двинулся дальше. К зеленым горам, возвышающимся вдали. И тут она все поняла. Однако надо было убедиться.
– Мне нужна карта.
– Зачем? – удивилась Кассандра.
– Кажется, я знаю, куда нам предстоит двигаться дальше.
12
В первую очередь безопасность
3 декабря, 15 часов 2 минуты
Салала
Омаха, дремавший на дне кузова, ощутил под собой характерную вибрацию. Проклятье! Тряска усиливалась. Те, кто заснул, утомленные жарой, встрепенулись и встревожились. Спереди донесся судорожный скрежет. Двигатель, кашлянув последний раз, умер, испустив вздох дыма. Черное облако выползло из-под капота и окутало грузовик. Воздух наполнился зловонием горелого масла. Беспомощный грузовик свернул с дороги и остановился, уткнувшись в песчаную обочину.
– Конечная станция, – пробормотал Омаха.
Арабский скакун недовольно забил копытом. "Тут я с тобой полностью согласен", – подумал Омаха. Встав вместе с остальными, он смахнул пыль с плаща и, подойдя к откидному борту, вытащил задвижку. Борт с грохотом упал на песок. Все выпрыгнули из кузова. Капитан аль-Хаффи и двое его людей вылезли из кабины. Дым из-под капота продолжал валить, поднимаясь к небу.
