Она замолкла и содрогнулась.
– И что? – спросила Анна.
– И она ужас как рассердилась!
На лице Марни промелькнуло страдальческое выражение, которого Анна прежде не видела. Ей стало любопытно.
– И что она сделала?
– Что всегда. Ты же никому не расскажешь? – Анна покачала головой, и Марни продолжила: – Она схватила меня за руку выше локтя, вот тут, больно… И сказала, чтобы я не смела болтать, когда все приедут, потому что она про это непременно узнает, и заставила пообещать. Потом увела меня наверх и стала причесывать. Она всегда так делает. Она ужасно царапает щеткой, все время говорит: «Не смей болтать, поняла?» – и лупит меня щеткой по голове, так больно! А иногда еще начинает волосы на щетку наматывать, чтобы запутались, и потом расчесывает узлы… Это чтобы никто не сказал, что она мне нарочно больно делает, понимаешь? Но я-то знаю! Я даже плачу иногда, так больно она волосы дергает…
Анна пришла в ужас:
– Неужели она этим занималась, когда я тебя впервые увидела?
– Нет, тогда у нее никакого повода не было. Она это делает, только если сердится и еще когда хочет, чтобы я не болтала.
– А ты болтаешь?
Марни мотнула головой:
– Теперь уже нет. Когда маленькая была – случалось, ляпну что-нибудь нечаянно… а потом понять не могу, за что меня наказывают. – И она рассмеялась: – Ладно, ну их!
Вскочив, она занялась садиком. Она что-то говорила, но Анна слушала плохо. В конце концов Марни встряхнула ее за плечи:
– Анна! Давай садик доделаем! Выкладывай дорожки ракушками. Надо за домом газон сделать и цветники, а то там только это скучное море!
– Скучное? – изумилась Анна. – Тебе что, море не нравится? А я-то всегда думала – во людям везет, у них море к самому дому подходит…
– Я бы садик предпочла. Там есть перед домом, конечно, но совсем не такой… Рядом подъездная дорожка и Плутон бегает. А я хочу, чтобы травка, цветы…
– Перед домом? – озадаченно переспросила Анна. – А разве дом не на причалы выходит?
Марни перестала рисовать на песке клумбы и в свою очередь удивленно оглянулась на нее:
– На причалы? Ты что, глупенькая? А как людям подъезжать, если прилив? По-твоему, все, как ты, на моей лодочке приплывают?
Она засмеялась. На самом деле Анна именно так и считала, а потому почувствовала себя глупо. Теперь она понимала, что, конечно же, этого не могло быть. И как она раньше не подумала?
– Меня переселили в комнату на задах, чтобы мне было спокойнее, – продолжала Марни. – Сперва мне там было не очень хорошо, я себя чувствовала на отшибе, а теперь нравится. В конце концов, если бы мое окно было с другой стороны, я бы вообще тебя не увидела. Ты только представь!
– Погоди. – Анна пыталась сообразить, что к чему. – Так куда выходит ваш фасад?
– На главную улицу, глупенькая. За «Притчетс»!
«Притчетс» было названием старого деревенского магазина, ныне закрытого и заброшенного.
Анна напряженно задумалась, пытаясь вообразить это место на дороге. Потом вспомнила высокую кирпичную стену, тянувшуюся с одной стороны. Посередине были широкие металлические ворота. Однажды она заглянула в щелку и увидела тенистый проезд, обсаженный тисами. Он уводил куда-то налево.
– С той стороны совсем другой вид, – заметила Анна. – Никогда и не подумаешь…
Но Марни уже не слушала.
– Представь, я бы так и смотрела на этот унылый проезд и даже понятия не имела, что ты у причалов гуляешь!
Прозвучало почти так, как если бы она была узницей в собственном доме.
– Ну, однажды ты вышла бы, – сказала ей Анна.
Марни вздохнула:
– Может быть. Но я бы тебя не высматривала, как теперь, потому что не знала бы, что ты тут живешь. Мне подолгу в комнате приходится высиживать. Уроки делать и всякое такое прочее. – Она неприязненно дернула плечом, взяла ярко-зеленую водоросль из приготовленной кучки. – Слушай, давай не будем про это!.. Вот лист, будет как будто трава… Ты что такая скучная сидишь?
Анна прокручивала в голове все услышанное.
– Что ты имела в виду – чтобы было спокойнее? – спросила она.
– Ничего. Меня просто переселили на зады, чтобы мне там было спокойнее. Чтобы я лучше спала.
– А что, раньше не получалось?
Марни покачала головой:
– Я часто просыпалась посреди ночи, особенно когда были вечеринки и все разъезжались домой. И слышала, как гавкает Плутон. Я же говорила тебе, так? – И она понизила голос. – Он иногда лает по ночам. Я каждый раз слышала и просыпалась, вся перепуганная. То есть я знаю, что он сидит на цепи и нипочем не сорвется, и всякое такое, но все равно…
Она перебросила Анне несколько ракушек, видимо желая поменять тему.
– Выложишь дорожку, хорошо? Тогда я фруктовые деревья посажу. Давай просыпайся уже!
Они трудились над домиком, пока солнце не спустилось совсем низко и в болотных прудах не заиграл оранжевый свет. По дороге домой Анна большей частью молчала. Когда Марни спросила о причине, она ответила:
– Я просто думаю… Ты вроде бы такая счастливая… Ну, выглядишь счастливой, везучей… И у тебя есть все, что только душе угодно. А ты все равно не счастлива, так ведь?
– Еще как счастлива! – удивилась Марни. – Ты о чем?
Они миновали поворот, впереди показался Болотный Дом.
– Ого, в окнах свет! – Марни взволнованно указала рукой. – Значит, приехали!
Анна тоже увидела, что все окна горят.
– Закат отражается, – предположила она.
– Нет, они точно приехали! И Эдвард с ними небось!
Марни сорвалась бежать. Она так ловко перепрыгивала ручьи и настолько легко пробегала по раскисшим местам, что Анна даже отстала от нее на несколько ярдов.
– Эдвард – это кто? – пропыхтела она, догоняя подружку.
Марни отозвалась через плечо:
– Ну, тот мальчик, которого ты видела на вечеринке. Он мне вроде кузен в каком-то колене. Должен был приехать пожить.
После этих слов Анна перестала торопиться. Догонять Марни сделалось незачем. Однако у следующего ручья та остановилась и подождала ее.
– Я забыла тебе рассказать, что он приезжает, – проговорила она. – Я и сама как-то забыла. – Она немного наклонилась вперед, словно разговаривая с малым дитятей, даже в голосе прорезались умильные нотки. – Анна, милая, ты сама знаешь, что мне гораздо больше нравится с тобой! Но Эдвард вправду мой кузен, и он такой милый… Побегу, мне пора!
Она на секундочку прижалась щекой к щеке Анны – и умчалась.
Той пришлось удовольствоваться сказанным: Марни любила ее и предпочла бы быть с ней. На самом деле Анне ничего больше и не требовалось. Она вброд пересекла залив – и убедилась, что окна Болотного Дома на самом деле были темны. Правда, это не означало, что там никого не было. Все просто находились с другой стороны.
