Анна вскочила и во все лопатки бросилась вниз по склону. Спряталась в глубокой маленькой теснине и стала ждать. Когда она отважилась приподнять голову и оглядеться, их нигде не было.
Тем не менее, возвращаясь под вечер домой, Анна увидела их опять. Она шла полосой отлива, вброд пересекая лужи; бросив взгляд на болото, она увидела их на фоне неба – пять отчетливых силуэтов, шагающих в ряд по гребню высокого берега. Анна остановилась, начала всматриваться. Самая последняя фигурка, немного отставшая от других, вдруг оглянулась, посмотрела прямо на Анну – и замерла на ходу.
Анна бросилась бежать – но все-таки успела увидеть, как фигурка вновь ожила, свернула с прежнего курса и помчалась прямо туда, где она, Анна, стояла минуту назад. Девочка переместилась под прикрытие берегового откоса, пригнулась и пробралась назад. Спряталась за поворотом берега и сидела там, съежившись, минут десять, не меньше.
Когда она осторожно покинула свое укрытие, нигде никого не было видно.
На другой день все повторилось. Она их заметила, удрала прочь… снова увидела. И на следующий день было то же, и опять, и опять… Со временем это стало своего рода развлечением – наблюдать за ними, оставаясь невидимой. Такая вот игра в прятки.
Анна, впрочем, не сомневалась, что и они ее замечали. Особенно одна – девочка с длинными темными волосами. Эта всегда находила Анну глазами, даже когда все остальные смотрели в другую сторону. Она то и дело останавливалась и обшаривала взглядом дюны, словно нарочно выискивая Анну. Та в свою очередь временами слишком смелела – и тогда бывала застигнута на четвереньках, на краю укромной ложбинки, откуда смотрела за тем, как они идут прочь. Она, конечно, сразу же пряталась. Однако ей казалось, что темноволосая девочка неизменно замечала ее.
Постепенно Анна выучилась различать их. Там был рослый парнишка лет четырнадцати – наверное, самый старший. Еще – белобрысая девочка с косичками, ну и та темноволосая. Она выглядела чуть помладше Анны. Другому мальчику было лет семь или восемь, а последний казался совсем еще малышом.
Девочка с косичками обычно занималась младшим: водила его за руку, а то и носила по мелководью. Двое мальчишек тоже держались друг дружки, а темноволосая девочка гуляла более-менее сама по себе. Иногда двое старших отделялись и уходили прочь, на время оставляя младших. Но при любом раскладе темноволосая всегда была немножко одна. То отставала, то отходила в сторонку – потанцевать у края воды…
Из всей пятерки она нравилась Анне больше других, хотя и выглядела помладше. Вторая девочка казалась слишком взрослой, себе на уме, – хотя и относилась к малышу очень по-доброму. Анна отгоняла подобные мысли, каждый раз встряхиваясь: о чем это я, они же придуманные! Она сама их навоображала – еще в самом начале, до знакомства с Марни. То-то их никто и не видел, кроме нее!
Однако, реальные или нет, они появлялись с завидной неизменностью, и Анна с волнением ждала очередной встречи. Она даже перестала ходить по открытым участкам пляжа, предпочитая петлять и скрываться за дюнами, чувствуя: если высунуться – ее откуда-нибудь разглядят пять пар зорких глаз. Анна стала выходить на берег пораньше и занимать позицию на дюне повыше, чтобы видеть, как они пересекают болото. Однажды, к своему ужасу, она обнаружила, что ребята незаметно прибыли в лодке – и прежде чем она поняла, что происходит, они приблизились сзади, подойдя чуть не вплотную.
С колотящимся сердцем Анна бросилась прочь и все-таки сумела избежать встречи. Она очень хорошо знала все закоулки дюн, и это давало ей ощутимое преимущество… но все равно – едва разминулись!
Когда удалось залечь в ямке и чуть-чуть отдышаться, девочка задумалась. Похоже, она удирала от порождений собственного воображения! Ну и что? Это ведь не злые духи, крадущие детей. Тем не менее игра в прятки стала внушать ей что-то вроде страха. Все было очень забавно – но лишь до тех пор, пока ее едва не поймали. Как она удирала! Прямо как дикий зверек от охотников…
Она осторожно высунулась из зарослей песчаного тростника и увидела их идущими прочь. Надо бы испытать облегчение, но Анна почувствовала разочарование.
Она выбралась наружу и специально уселась на самом виду: если они оглянутся, то не заметить ее просто не смогут. Сердце немедленно заколотилось прямо во рту, но она чувствовала, что риск был просто необходим… А потом случилось то, чего она разом ждала и боялась. Они действительно оглянулись. Анна услышала, как кто-то из них закричал:
– Вон она!
И все побежали прямиком к ней. А ее словно к месту приклеило – она так и сидела на песке, не в силах пошевелиться. Пятеро приближались с каждым мгновением. Ноги начали слушаться, только когда опять стало уже почти поздно бежать. Анна вскочила и понеслась как ветер, одолевая дюну за дюной, пока не добралась до их дальнего конца, где песчаные холмики сглаживались, сменяясь ровным берегом. Анна с разбегу кинулась в самую последнюю ямку и съежилась, зарывшись в мелкий теплый песок.
Кровь гудела в ушах, Анна так и дрожала от волнения. «Не дай им меня поймать, – молча повторяла она, – ну пожалуйста, не дай им, не дай!..» Еще продолжая ловить ртом воздух, она раздвинула высокую траву и выглянула. Нигде никого! Лишь темно-синяя морская ширь впереди. И повсюду – сонная, неподвижная тишина…
Эта тишина вдруг разлетелась вдребезги. Возня, топот ног, торжествующий вскрик – и все пятеро поднялись из травы кругом Анны. Она была окружена.
– Попалась! – закричал кто-то, и теплая сильная пятерня стиснула лодыжку.
Глава двадцать четвертая
Попалась!
– Попалась! – повторил голос.
Анна слабо посопротивлялась – и затихла. Она лишь перевернулась на спину. Старший мальчик склонился над ней, держа ее за ногу. Анна призвала на помощь всю свою волю, чтобы натянуть на лицо «обычное» выражение… Ничего не получилось. На мальчишеской физиономии было столько веселья, парнишка так уморительно изображал разбойную свирепость, что Анна не выдержала и заулыбалась в ответ.
– Так вы настоящие, – не полностью отделавшись от изумления, проговорила она.
Девочка с косичками подошла поближе и тоже наклонилась, желая получше ее рассмотреть.
– Смех да и только! – сказала она. – А мы то же самое про тебя говорили! Что ты, наверное, не настоящая! Пусти ее, Эндрю. Теперь никуда не денется!
Он потребовал:
– Дай слово, что не сбежишь!
Анна кивнула:
– Прямо сейчас не сбегу.
Эндрю убрал руку, она села и стала тереть лодыжку.
– Ты это… короче, извини, – сказал он, заметив красные отметины от своих пальцев. – Тебе ведь не больно? – Анна покачала головой. – Ну ладно, ты нас здорово побегать заставила, не могли же мы просто так тебя упустить!
