Тринадцать с половиной лет Джереми и его коллеги самым тщательным образом оберегали Дюшку Клюшкина от переживаний. Вообще говоря, согласно генеральному плану исследования «объекта Клю», Дюшку и дальше собирались от всего оберегать. Ведь, как вы уже знаете, Дюшка был самой большой ценностью-драгоценностью для многих, очень многих людей. Простите, мутантов. Случись что с Клюшкиным – и весь институт мог в одночасье остаться без работы, а человечество – без надежды на светлое будущее. Поэтому дом Дюшки сразу после его рождения был оснащен кучей скрытых видеокамер, специальной системой противопожарной безопасности, защитными антирадиационными экранами и так далее. И занимался всем этим именно СОСИСочный ЦОД-1. Вот так.
Дюшкины родители, получив крупную денежную премию от государства, по просьбе ЦОДа же, родили еще двух детей. Но сестренки-близняшки оказались самыми обыкновенными мутантками. Сотрудники ЦОДа несколько разочаровались, но продолжили вместе с остальными сосисочниками внимательно наблюдать за всем семейством Клюшкных.
Дюшкина мама была «первой» мутанткой, она умела переживать и частенько по вечерам – после того, как почистит зубы, и перед тем, как лечь спать, – очень переживала за своего сына. Несколько раз Дюшка ловил ее тревожные взгляды (это бесстрастно фиксировали видеокамеры) и напрягался (а это фиксировали специальные датчики, встроенные в Дюшку). После одного из таких сигналов Дюшкиной маме порекомендовали полностью перестать переживать, а вместо этого почаще бывать с сыном на свежем воздухе. Свежий воздух подвозили на задний двор дома Клюшкиных в огромных контейнерах.
Дюшка ничего не знал ни о датчиках, ни о камерах, ни о том, что его жизнь сразу после рождения была застрахована государством на сумму, сравнимую с годовым бюджетом страны. Тем не менее, не имея никаких дополнительных рецепторов и способностей, он чувствовал, что его оберегают. Но Дюшка верил, что его оберегает ангел-хранитель, о котором когда-то давно, когда он был еще совсем маленьким, рассказала ему бабушка Вероника. Он вообще очень долго верил во все сказки, переживал за Мальчика-с-зубик и Оранжевую Шапочку и очень бурно на все реагировал.
Однажды сотрудники СОСИСки решились на смелый эксперимент: с помощью бабы Ники мальчику попробовали рассказать кусочек реальной истории в неприкрашенном виде. Тему выбрали самую нейтральную – Новый год. Эксперимент пришлось прервать в самом начале: мальчик расплакался на первой минуте, его пульс подскочил на сто два с половиной процента, а с некоторыми ферментами вообще стало твориться что-то непонятное. После случая с елочкой Дюшку стали охранять с удвоенным вниманием.
Несколько лет все было в порядке. Однако в последнее время датчики опять стало зашкаливать. Ребенок, то есть, простите, уже подросток, переживал, но причины его переживаний ученые вот так с ходу понять не могли. В принципе, они запросто могли просканировать Дюшкины мысли, – даже мама Вени Бесова сделала бы это без всяких приборов, – но сканировать мысли немутантов было строжайше запрещено. Дело в том, что после такого сканирования немутанты спонтанно мутировали (по крайней мере, теоретически), а рисковать последним экземпляром исследователи не могли.
Однажды по секрету от родителей в Дюшку вшили обычный микрофон. Вернее, даже не вшили, а в зуб вставили. Вместе с пломбой. Но на второй же день Дюшкин папа заподозрил неладное. Он обратился к своему адвокату, адвокат – к независимому эксперту, эксперт – к представителю комитета по нарушению прав мутантов… Назревающий международный скандал тогда еле замяли, микрофон немедленно вытащили, а Клюшкиных в знак примирения наградили семейным туром «Марс – это и в наши дни еще круто!».
Постепенно ученым стало ясно, кто является причиной Дюшкиных переживаний. Варю Воронину немедленно взяли на карандаш, окрестили объектом Плю и… и просчитали вероятность того, что девушка может влюбиться всерьез, зашкалить и исчезнуть.
Просчитывал эту вероятность как раз Джереми, поглощающий сейчас бутерброды в кафетерии СОСИСки.
– Привет, Джереми! – сказал Лап.
– Угу.
– Отдыхаешь?
– Угу.
– А Клю и Плю, между прочим, в визоре гуляют…
– Угу.
«Он хуже ангела! С ним невозможно спокойно разговаривать!» – с тоской подумал Лап.
– Да знаю я уже, – зевнул Джереми. – У меня во… И он мотнул головой, указывая направление. Лап с удивлением обнаружил в воздухе за своей спиной проекцию изображения. Призрачные Клю и Плю все еще шли, взявшись за руки.
– Но’-техно’, – похвастался Джереми.
– Что?
– Новая технология.
Лап одобрительно кивнул.
– Жалко только, что камеры не везде установлены, – посетовал Джереми. – За парнем надо круглосуточно наблюдать. Ежесекундно. А он, зараза, то в туалет зайдет, то браслетку снимет…
– Да, это проблема, – согласился Лап. – Сколько ему там месяцев осталось гулять?
– До апреля, – ответил Джереми. – У него в апреле день рождения. Ну, мы его сразу и…
Глава 7
Маленькое шоколадное шоу
«Двое шли не оборачиваясь. Двое наблюдали за ними, притаившись в кустах. Кусты были ненастоящие. Те, которые шли, были мутангелами. Первого звали Мебби. У него из правой руки тянулась солотая нить.
Второго звали Клейн. У него из руки тянулась зеленая нить…»
– Дюшка, ты как хочешь, но, по-моему, это какая-то чушь. Не, я понимаю, что это старался твой дед, но писатель из него никакой. – Венька Бесов с сожалением пожал плечами, протягивая Клюшкину пачку листов с редакторскими правками красным фломастером по всему тексту.
Дюшка хотел сказать, что Варе, между прочим, понравилось. Но вместо этого произнес:
– Между прочим, у него четыре книги уже вышли.
Клюшка распечатку не взял, Бесу пришлось сунуть ее в свою сумку, не выбрасывать же на тротуар. Хотя вон урна, у входа в развлекатель. Ладно, поздно. Хорошо, что не выбросил. Дюшка – человек, а человеки, хоть это и супер-пупер круто, могут обижаться хлеще первых.
– Между прочим, к деду недавно корреспондентка приходила, интервью брала.
– Ого, корреспондентка? Из Моксвы специально приезжала? – В голосе Беса наконец появилась нотка уважения.
– Ну, не совсем приезжала… – замялся Дюшка. – Звонила. Но обещала приехать.
– А-а-а…
Ребята прошли первый зал развлекательного центра, встали на платформу, поднимающую посетителей наверх. Пол платформы был мягче, чем тротуар, только без подогрева.
– Слушай, а у него реально уже четыре книги вышли?
