— Как звали ученого? — спросил Пейнтер.
— Не помню. Если хотите, можно выяснить.
Пейнтер подумал, что, доберись он сейчас до компьютерной сети «Сигмы», то накопал бы много интересных подробностей об истории дедушки Анны.
— После эвакуации исследования продолжились здесь? — предположила Лиза.
— Да. Несмотря на изоляцию, мы держали руку на пульсе. После войны нацистских ученых разбросало по всему свету, многие осели в засекреченных научных центрах Европы, Советского Союза, Южной Америки, Соединенных Штатов. Они стали нашими глазами и ушами, поставляли нам научную информацию. Некоторые из них сохранили веру в высокую миссию нацизма, прочих приходилось шантажировать.
— Итак, ваши работы не прерывались?
— За последние два десятилетия мы сделали огромный шаг вперед. Родились сверхдети, которые жили дольше. Их растили здесь, как принцев, присвоив им звание Ritter des Sonnekonig — рыцари Короля-солнца. Ведь своим рождением они обязаны проекту «Черное солнце».
— Совершенно в стиле Вагнера, — язвительно хмыкнул Пейнтер.
— Возможно. Мой дед чтил традиции. Однако я хочу, чтобы вы знали: в Гранитшлоссе подопытными становились добровольцы.
— Но был ли их выбор нравственно оправданным? Или просто у вас в Гималаях нашлось под рукой несколько евреев?
Нахмурив брови, Анна оставила его реплику без комментария.
— Несмотря на явный прогресс, рыцарей Короля-солнца продолжало поражать преждевременное старение. Первые симптомы, хоть и значительно менее серьезные, обычно проявлялись уже к двум годам. То есть острая дегенерация приняла форму хронической. А с ростом продолжительности жизни возникли и новые тревожные симптомы: умственное вырождение, паранойя, шизофрения, психоз.
— Последние симптомы напоминают те, что мы видели у монахов буддийского монастыря, — вставила Лиза.
Анна кивнула.
— Все зависит от силы и длительности излучения Колокола. Дети, подвергнутые дозированному воздействию квантовой радиации в материнской утробе, демонстрируют первичное улучшение состояния здоровья, с течением жизни переходящее в хроническую дегенерацию. Взрослые люди, такие как Пейнтер и я, получив умеренные дозы неконтролируемой радиации, поражены более острой формой той же самой дегенерации, то есть более ускоренному разрушению. А вот монахи, испытавшие на себе воздействие высокого уровня радиации, немедленно впали в состояние психоза.
— A Sonnekonige? — спросил Пейнтер.
— Для них, как и для нас, лечения не существует. Точнее, если нам с вами Колокол обещает надежду на исцеление, то Sonnekonige обладают иммунитетом к его воздействию. Видимо, облучение в раннем возрасте делает их устойчивыми к дальнейшему воздействию. Как к благоприятному, так и к губительному.
— А если они впадают в безумие? — Пейнтер представил себе буйного супермена, крушащего замок.
— Нарушение психики угрожало бы нашей безопасности. Мы приостановили опыты на людях.
Пейнтер не мог скрыть удивления:
— Вы запретили эксперименты?
— Не совсем. Опыты на людях признаны неэффективными, так как ждать результатов приходится слишком долго. Мы разработали новые модели: модифицированные породы мышей, культуры зародышевых тканей, выращиваемые in vitro,
[28]
стволовые клетки. С тех пор как составлена карта человеческого генома, метод проверки ДНК стал самым быстрым способом оценки прогресса. Наше продвижение вперед ускорилось. Я уверена, что если бы мы возобновили сейчас проект Sonnekonige, то добились бы гораздо более значимых результатов.
— Так почему бы вам не попробовать еще раз?
— Чтобы попасть под давление политиканов и невежд? Наука выше закона. Любые ограничения замедлят прогресс. А это неприемлемо.
Пейнтера переполняло чувство омерзения. По всей видимости, нацистская философия до сих пор процветает в Гранитном замке.
— Что стало с Sonnekonige? — спросила Лиза.
— У них трагическая судьба. Многие умерли, других пришлось подвергнуть эвтаназии, когда начали проявляться психические расстройства. Некоторые дожили до сего дня. Например, Клаус, с которым вы знакомы.
Пейнтер помнил гиганта-охранника с наполовину парализованной рукой и поврежденным лицом — признаками деградации. Потом посмотрел на Гюнтера. Тот спокойно встретил его взгляд. Ну конечно! Один глаз голубой, другой — белый. Еще один Sonnekonige.
— Гюнтер — последний, кто родился здесь.
Анна указала на свое плечо, потом сделала знак гиганту.
Гюнтер нахмурился, но закатал рукав и показал верхнюю часть плеча, открыв черную татуировку.
— Символ Sonnekonige, — пояснила Анна. — Знак достоинства, совершенства и преданности долгу.
Гюнтер опустил рукав, скрыв татуировку.
Пейнтер вспомнил путешествие прошлой ночью на санях и презрительную фразу, брошенную вслед Гюнтеру одним из солдат: «Leprakonige» — прокаженный король. Да, уважения к бывшим рыцарям Короля-солнца явно поубавилось. Гюнтер, последний из них, медленно умирал. Кто заплачет о нем?
Прежде чем вернуться к беседе с пленниками, Анна задержала взгляд на брате. Может, хотя бы один человек все-таки будет оплакивать гиганта.
Лиза, не отпуская руки Пейнтера, нарушила молчание:
— Объясните нам еще кое-что. Каким образом Колокол вызывает описанные изменения? Вы сказали, что они слишком логичны и последовательны, чтобы считать их следствием мутационного процесса.
— Совершенно верно, — кивнула Анна. — Мы не ограничивались изучением лишь последствий радиации Колокола. Большая часть наших исследований была посвящена тому, как он работает.
— Вы достигли успехов?
— Разумеется. Говоря точнее, мы уверены, что поняли базовые принципы его работы.
Пейнтер удивленно моргнул.
— Правда?
Анна вопросительно изогнула бровь.
— Мне казалось, это очевидно. — Она посмотрела на Пейнтера и Лизу. — Колокол контролирует эволюцию.
5 часов 45 минут
Заповедник Хлухлуве-Умфолози
— Кто здесь? — повторил Кхамиси, стоя на пороге своего дома.
В темной задней комнате кто-то прятался. Может быть, животное забежало? В дома вечно забирались обезьяны.
И все же он не переступил порог. Кхамиси вытянул шею, чтобы рассмотреть комнату, но занавески на окнах не пропускали света. После улицы, где ярко светило солнце, полумрак казался темной ночью в диких джунглях.
Стоя у входа, инспектор нащупал выключатель и повернул его. Лампочка осветила скудно обставленную прихожую и крохотную кухню. Однако свет не помог увидеть, кто или что подстерегает хозяина в задней комнате.
