Начало обеда прошло за непринужденными разговорами. Джон и Клара Хэй мастерски вовлекали в беседу всех присутствующих. Единственным упоминанием о политике стали восторги Воллебеков по поводу недавних иннаугурационных торжеств. Кроме того, все трое предвкушали поездку на Колумбову выставку – Всемирную выставку в Чикаго – в мае, перед тем как поехать на лето в Норвегию. Для мисс Воллебек главным событием были иннаугурационные балы четвертого марта и следующих дней.
– Ода в том возрасте, когда каждый бал – возможность встретить будущего избранника, – проговорила госпожа Линнея Воллебек со своим мягким скандинавским акцентом.
– Мама! – воскликнула Ода, заливаясь краской.
– Но ведь это правда! – рассмеялся ее отец и промокнул губы салфеткой. – Моей девочке скоро предстоит искать себе мужа.
Ода покраснела еще гуще. Клара Хэй сказала с улыбкой:
– У нас за столом присутствуют два самых завидных жениха Америки, ваше превосходительство.
Господин Воллебек вопросительно поднял бровь, и Клара продолжала:
– Юные дамы до сих пор тщетно состязаются в попытках заарканить мистера Джеймса и мистера Кинга.
– Неужели это правда, мистер Джеймс? Мистер Кинг? – спросил Воллебек тоном живой заинтересованности. – Вы оба по-прежнему холостяки?
Генри Джеймс ненавидел такие разговоры, ненавидел, когда в гостях над ним принимались подтрунивать на эту тему. Одни и те же шутки звучали десятилетиями, но, по крайней мере, он уже наизусть знал ответ.
Мягко улыбаясь и чуть наклонив голову, будто королева посвящает его в рыцари, Джеймс сказал:
– Увы! Я приближаюсь к пятидесятилетию – возрасту, когда слова «закоренелый холостяк» уместнее, чем «завидный жених». По всему выходит, что единственным браком в моей жизни будет брак с моим искусством. – Заметив недоумение в прелестных глазах госпожи Воллебек, он поспешил объяснить: – То есть с моим литературным творчеством, ибо я всего лишь бедный писатель, а в настоящее время – драматург.
– Мне кажется, дорогая, я говорил тебе, что мистер Джеймс – величайший из современных американских писателей, – сказал господин Воллебек.
Джеймс вновь склонил голову, выражая признательность за комплимент, однако заметил с улыбкой:
– Судя по продажам моих книг в последние годы, мои издатели – и, опять-таки увы, даже мои читатели – с вами не согласны. И все равно спасибо за лестные слова.
– А вы, мистер Кинг? Вы тоже обвенчались со своей профессией? – шутливо спросила госпожа Линнея Воллебек, подаваясь вперед, чтобы получше разглядеть Кинга. Супруга посланника была еще довольно молода, и кокетливый тон ей шел.
Кларенс Кинг поднял бокал:
– О нет, мэм. Моя беда в том, что меня вечно представляют самым очаровательным юным дамам Нью-Йорка, Бостона и Вашингтона, включая теперь и вашу прелестную дочь Оду…
Кинг выпил. Бедная мисс Воллебек вновь залилась румянцем.
– Однако, как замечательно выразился наш друг Гарри, увы! – продолжал он. – Все первые красавицы Англии и Америки, да и Норвегии, удивительно белокожи, а некий каприз природы сделал моим идеалом красоты смуглых дев из Южных морей.
Джон Хэй расхохотался, и почти все за столом подхватили его смех.
– Вы бывали в Южных морях, мистер Кинг? – спросила госпожа Воллебек.
– Увы, нет, – с озорною улыбкой отвечал геолог. Ему явно нравилось поддразнивать Джеймса жеманно-женским словцом. – Однако Генри Адамс и Джон Ла Фарж года два путешествовали по Тихоокеанским островам и в длинных письмах расписывали мне прелести тамошних смуглых дев. – Он допил вино. – Чтоб им пусто было, паршивцам.
Джон Хэй кивнул слуге, и тот мигом вновь наполнил бокалы.
– Кларенс бывал на Кубе и на Карибских островах, – сказал Хэй.
– И в Мексике, и в Центральной Америке, и южнее, но… увы… – Кинг с притворной скорбью уронил голову.
– За то, чтобы мистер Кинг нашел свою смуглую красавицу! – сказала малышка Ода, поднимая бокал, и все, от души посмеявшись над ее юной дерзостью, выпили за здоровье Кинга.
Подали горячее. Волнение, что «Сигерсона» с минуты на минуту разоблачат, отбило у Джеймса всякий аппетит. Кроме того, он заметил, что подставляет бокал слуге чаще, чем было в его обыкновении.
Внезапно геолог вновь оказался в центре разговора: мужчины и даже Клара Хэй принялись наперебой рассказывать гостьям подробности Великой алмазной аферы 1872-го, разоблачение которой впервые прославило имя Кинга. Господин Воллебек в таких объяснениях не нуждался; как выяснилось, его родной дядя был тогда в Нью-Йорке и вместе с другими собирался вложить деньги в «сказочную алмазную гору» где-то на западе Колорадо. Кинг нашел ту самую столовую гору и вывел мошенников на чистую воду. Те накупили в Лондоне алмазов, рубинов и прочих драгоценных камней и закопали их на участке, в точности как другие мошенники «подсаливали» настоящим золотом отработанные рудники в Крипл-Крике и других местах. Тридцать тысяч долларов первоначальных вложений должны были принести миллионы. Кларенс Кинг спас дядю Хельмера Хальворсена Воллебека и десятки других миллионеров от неизбежных потерь.
– Но ведь, если не ошибаюсь, мистер Тиффани в Нью-Йорке подтвердил подлинность доставленных с горы камней и оценил их в целое состояние? – спросила госпожа Воллебек.
– Да, – ответил Кинг. – Но как выяснилось – и как я знал уже в то время, когда мистер Тиффани обнародовал свою оценку, – ювелир и его помощники совершенно не разбирались в необработанных камнях.
– Когда вы отыскали гору, мистер Кинг, как вы поняли, что камни подброшены? – спросила мисс Воллебек со своим очаровательным норвежским акцентом.
Кинг расхохотался так заразительно, что остальные подхватили, хотя еще ничего смешного сказано не было.
– Моя дорогая юная леди, – сказал он, отсмеявшись, – мы прибыли на так называемый Алмазный пик в начале ноября. Холод был такой, что виски замерз у нас в бутылках. Мы слезли с мулов на голом хребте ожелезненного бурого песчаника, где нельзя было сделать шага, не поддев башмаком алмаз или другой драгоценный камень.
Поначалу мы бегали, как дети под рождественской елкой, выискивая все новые камни, затем моя научная подготовка все же взяла верх. Я отметил, что мы не обнаружили ни одного камня в непотревоженной почве. Например, мы находили рубины в термитниках, но лишь в таких, у которых было два отверстия – одно, через которое сновали термиты, а другое, поменьше, напротив первого. Я понял, что камни затолкали в термитник палкой… Алмазы, рубины и другие драгоценные камни никогда не встречаются вместе в таком изобилии, мисс Воллебек. Чтобы доказать это людям в Сан-Франциско и в других городах, мы с товарищами выкопали шурф в три фута длиной и в десять футов глубиной в ложбине, где, будь это и впрямь Алмазный пик, нашли бы тысячи алмазов. Порода оказалась совершенно пуста. – Джон Хэй обеими руками взялся за бокал. – Так что следующие трое суток молодой Кларенс Кинг без сна и отдыха спешил в Сан-Франциско, чтобы не только сберечь потенциальным инвесторам их миллионы, но и не дать биржевым спекулянтам нажиться на коротких продажах. – Хэй поднял бокал. – За честного человека!
