Благодаря тому, что долгожители остаются здоровыми на протяжении более долгого времени (отличительный признак более медленного старения), их содержание обходится намного дешевле. По данным Центра по контролю и профилактике заболеваний, расходы на медицинское обслуживание людей, умирающих в возрасте около 100 лет, за последние два года жизни составляют всего треть от аналогичных расходов людей, умирающих в возрасте 70 лет. Кроме того, в конце своей жизни 70-летние люди имеют более длительные периоды заболеваемости: в среднем семь лет, по сравнению с менее чем двумя годами у 100-летних долгожителей. Эксперты по общественному здоровью называют эту тенденцию «компрессией заболеваемости». Это замечательная тенденция: чем больше наша продолжительность жизни и наша продолжительность здоровой жизни, тем меньше мы похожи на струльдбругов. И очевидно, что Ирвинг Кан знает, как этого добиться. Но как?
Он не собирался разглашать мне эту тайну, знал он ее или нет. Его слава старейшего в мире активного инвестора и мировая известность – его буквально осаждают журналисты со всего мира – превратили его в опытного респондента, умело ускользающего от вопросов. Я не узнал ничего. «Ирвинг, ваш гость интересуется, действительно ли вы не находите ничего примечательного в своем возрасте?» – его внук Эндрю повышает голос, чтобы компенсировать немного ухудшившийся слух своего деда.
Ирвинг кивает.
«Что же, Билл, вы можете задавать свои вопросы, – продолжает Эндрю. – Но держу пари, что Ирвинг будет делать все возможное, чтобы уклониться от ответа. – И, немного наклонившись ко мне, предупреждает: – Вы можете говорить с ним о чем угодно, только не о возрасте».
Что Ирвинг и делал в течение следующих двух часов, устроив мне родео по самым неожиданным темам. У него невероятно широкий круг интересов: он по-прежнему остается ненасытным читателем, но любит только литературу нон-фикшн. Романы и поэзию он считает пустой тратой времени, хотя и делает исключение для Шекспира. Моя попытка заинтересовать его моей 97-летней бабулей, кокеткой, которая до сих пор не появляется на людях без макияжа и жемчужных украшений, провалилась: Ирвинг по-прежнему любит свою жену Руфь, умершую в 1996 г.
Естественно, мы поговорили с ним о фондовом рынке и его стратегии инвестирования, построенной на поиске недооцененных компаний. Несколько десятилетий назад он купил транспортный конгломерат Seabord по цене несколько долларов за акцию, а сегодня эти акции котируются по $2600 за штуку. Инвестиционная стратегия «купить и держать» вполне оправданна, если вы живете 109 лет (по состоянию на декабрь 2014 г.). И это также хорошо вписывается в теорию Нира Барзилая, который утверждает, что в целом долгожители имеют положительное отношение к жизни, вдобавок к замечательным уровням «хорошего» холестерина. Как выразился Ирвинг, «в альтернативе нет смысла».
То, что он каждый день ходит на работу, может быть следствием его предрасположенности к активному, здоровому долголетию – и одновременно важным способствующим фактором. Жители знаменитой «голубой зоны» на Окинаве, где наблюдается самая высокая концентрация долгожителей в мире, говорят о важности икигай – наличия значимой, весомой причины, заставляющей человека просыпаться по утрам. Другими словами, смысла жизни. Икигай Ирвина Кана – найти очередную недооцененную Seabord. А я просто отрываю его от работы.
Он рассказывал мне истории о Бене Грэхеме и о своих детских экспериментах с новомодной тогда радиотехникой. «Моя мать увидела этот аппарат и спросила: "Это фонограф?"» И тому подобное, на протяжении двух часов. Учитывая все немыслимые перемены и потрясения, которые ему пришлось пережить за свою невероятно долгую жизнь, он не может объяснить своего долголетия. «Вы задаете мне вопросы, на которые у меня нет ответа, – проворчал он. – Не думаю, что могу удовлетворить ваше любопытство».
«Ирвинг – это пример для подражания для всех нас, – сказал мне Барзилай спустя несколько дней после этой беседы. – Но с биологической точки зрения он для нас не так интересен, поскольку находится уже в конце своей жизни. Что нам действительно хотелось бы узнать, так это каким он был в свои 50, 60 или 70 лет».
Лучшее, что можно сделать, – изучить потомство Ирвинга и его собратьев по долголетию. Барзилай обнаружил, что они тоже, кажется, стареют медленнее своих сверстников. Так, сыну Ирвинга Томми, который пришел поприветствовать нас, на вид можно дать лет 50, тогда как на самом деле ему 71 год, а его внук Эндрю в свои 30 с небольшим выглядел бы вполне уместно в форме бойскаута. И, разумеется, не нужно забывать про троих братьев и сестер Ирвинга, которые также преодолели вековой рубеж. Барзилай считает, что причина медленного старения представителей этого рода кроется в их генах. И я втайне надеялся, что унаследовал похожие ДНК от своей дальней родственницы, дожившей до 94 лет пуританки Элизабет Пэбоди.
Роль генов в определении продолжительности жизни обсуждается с тех пор, как мы узнали об их существовании. Исследования датских близнецов
{51} показали, что долголетие всего на 20 % обусловлено наследственными факторами и на 80 % факторами, связанными с образом жизни. Но это справедливо только примерно до 85 лет. После этого наследственность выходит на передний план и увеличивает свою долю до 50 %, если не больше. Как пишет биолог-эволюционист Стивен Остед (с которым мы познакомимся в главе 7): «Если вы хотите дожить здоровым до 80 лет, вы должны вести здоровый образ жизни, но если вы хотите прожить здоровым 100 лет – вам нужно унаследовать правильные гены».
То, что все четверо Канов прожили так долго, совершенно не удивляет Барзилая. «У нас нет никаких сомнений в том, что исключительное долголетие в основном передается по наследству, – говорит он. – Но только совсем не так, как мы предполагали вначале».
Первоначально Барзилай считал, что его супербабушки обладают «идеальными» геномами, то есть генами, оптимально настроенными на долголетие. Но с развитием технологии расшифровки генома он с удивлением обнаружил, что верно как раз обратное: многие из его долгожительниц обладают такими же паршивыми генами, как и остальные люди. Когда он со своей командой составил карту геномов 44 супербабушек
{52}, выяснилось, что почти все они имеют неблагоприятные варианты генов, которые, как считается, повышают подверженность человека различным неприятным заболеваниям, в том числе болезням сердца, болезням Альцгеймера и Паркинсона. И между тем ни у одной из них не наблюдалось ничего подобного. Тогда Барзилай решил задать вопрос по-другому: «Почему люди, которые должны стать жертвой деменции в 70 лет и умереть в 80 лет, живут до 100 лет?»
Вместо «идеальных» генов, предположил Барзилай, возможно, долгожители обладают особыми защитными генами, которые предотвращают развитие типичных старческих болезней. (Например, только наличие мощных защитных генов может объяснить, почему Кит Ричардс из Rolling Stones до сих пор жив.) Он решил сосредоточиться на генах, связанных с холестерином, поскольку его супербабушки имеют превосходные показатели крови и идеальное здоровье сердца. В результате Барзилай обнаружил, что у многих из них присутствует специфический вариант гена, который ингибирует так называемый белок – переносчик эфиров холестерина (cholesterol ester transfer protein, CETP), участвующий в переработке холестерина.
