Ланжеак вошел и увидел де Баца, Дево, Буассанкура, Ла Гиша и Русселя, которые сидели за столом в обществе Бабетты де Гранмезон – красивой смуглокожей молодой дамы, преданной барону душой и телом. Вся компания пребывала в унынии, но тяжелее всех было де Бацу. Его тщательно подготовленный план побега провалился, судя по всему, из-за какой-то нелепой случайности. Но едва ли не больше барона мучила мысль о судьбе Андре-Луи, которого он успел полюбить и храбрости которого был обязан своим спасением.
Увидев Ланжеака, все встрепенулись в надежде услышать последние новости. Де Бац устремил на молодого человека нетерпеливый взгляд. Ланжеак в ответ на немой вопрос пожал плечами.
– Я не выяснил ничего определенного. Но оснований для надежды никаких.
Де Бац выказывал признаки сильнейшего нетерпения. Лицо его побледнело, глаза налились кровью.
– Он хотя бы жив?
Ответ Ланжеака прозвучал довольно апатично:
– А это так важно? Ради него же самого надеюсь, что нет. А если выжил, то его ждет гильотина. Это неизбежно.
Де Бац отбросил остатки сдержанности:
– К дьяволу ваши предположения! Они меня не интересуют! Меня интересуют факты. Если вы не в состоянии их собрать, так и скажите, и я пошлю за ними другого или отправлюсь сам.
Ланжеак обиженно поджал губы.
– Я уже сказал, что новостей не привез.
– Я должен был предвидеть, что так случится. Вы чересчур озабочены сохранностью своей драгоценной шкуры, Ланжеак. Может, вы соизволите поведать, какого дьявола делали так долго в городе?
Их взгляды скрестились над столом.
– Во всяком случае, не заботился о своей шкуре, сударь. Ваши слова возмутительны. Вы не имеете права разговаривать со мной в подобном тоне.
– Мне нет дела до вашего возмущения! – Барон ударил по столу костяшками пальцев. – Я спрашиваю: что вы делали в Париже? Единственное, что я хочу знать, это жив ли Моро.
Буассанкур, флегматичный гигант, подле стула которого стоял Ланжеак, перегнулся через стол и накрыл ладонью руку барона.
– Терпение, дружище де Бац, – прогудел он мощным басом. – Вы уже получили ответ. В конце концов, Ланжеак не умеет творить чудеса.
– Вот уж воистину! – с желчным сарказмом воскликнул маркиз де Ла Гиш, порывистый молодой человек с тонкими чертами лица и ястребиным носом.
Дево попытался восстановить мир:
– Просто мы все немного не в себе, Ланжеак.
Де Бац раздраженно пожал плечами и принялся вышагивать по комнате вдоль стены с тремя высокими окнами, распахнутыми на лужайку. Бабетта следила за ним красивыми темными глазами, в глубине которых светились тревога и боль. Помолчав, она обратила взор на разобиженного Ланжеака и печально улыбнулась.
– Что же вы стоите, господин де Ланжеак? Присядьте и угоститесь чем-нибудь. Должно быть, вы устали и проголодались.
– Устал, еще бы. Одному Богу известно, как я устал. Но у меня слишком тяжело на сердце, чтобы я мог испытывать голод. Благодарю вас, мадемуазель. – Он плюхнулся в кресло и вытянул под столом длинные ноги, обутые в пыльные сапоги. Лицо его выглядело осунувшимся, каштановые волосы были беспорядочно рассыпаны по плечам. – Дайте мне немного вина, Дево.
Тот протянул ему бутылку. Де Бац продолжал метаться по комнате, словно зверь в клетке. Наконец он остановился.
– Я должен знать, – прорычал он. – Я больше не могу выносить этой неопределенности.
– К несчастью, Ланжеак прав, – сказал Дево. – Здесь нет никакой неопределенности. О, избавьте меня от ваших свирепых взглядов, де Бац. Видит Бог, душа у меня болит не меньше вашей. Но нужно смотреть фактам в лицо. Не следует обманывать себя, приходится считаться с потерями. Ларнаш убит, а Моро либо погиб, либо скоро погибнет. Он потерян для нас безвозвратно.
Де Бац яростно выругался и заявил:
– Если он жив, я вырву его из лап палачей!
– Если вы предпримете такую попытку, – возразил Дево, – вы просто сунете голову под ту же гильотину. Мы не можем этого допустить. У вас есть долг перед нами, перед нашим делом. Образумьтесь, друг мой. Это не тот случай, когда вы в состоянии вмешаться. Будь ваше влияние даже в двадцать раз значительнее, вы все равно ничего не сможете сделать. Если вы предпримете такую попытку, это выдаст вашу причастность к событиям прошлой ночи. Пока свидетелем против вас может выступить лишь один человек, который мог легко ошибиться в темноте. Смиритесь, мой друг. Битв без потерь не бывает.
Де Бац сел и обхватил голову руками. В комнате повисло тягостное молчание. Дево был членом правительственного департамента и пользовался у своих единомышленников заслуженным авторитетом. Его спокойные, трезвые суждения снискали ему репутацию человека, который никогда не теряет головы. Буассанкур и Руссель поддержали его. На стороне барона остался только импульсивный маркиз де Ла Гиш.
– Знать бы хоть, как все произошло! – воскликнул он. – Что это было – вмешательство слепого рока или предательство? – Он обернулся к Ланжеаку. – Вам не пришло в голову разузнать, как там Мишони? Его вы не навестили?
– Можете назвать меня трусом, – ответил молодой человек, – но, честно говоря, я не осмелился. Если имело место предательство, дом Мишони теперь является ловушкой для любого из нас.
Лицо барона стало суровым и непроницаемым.
– Вы еще не рассказали нам, чем же все-таки занимались в городе.
– Я ходил на улицу Менар и виделся с Тиссо. Обыска там не проводили. Это обнадеживает. В случае предательства власти должны были явиться туда в первую очередь.
Барон кивнул.
– Так. А еще?
– Потом я разыскал Помеля.
Ла Гиш метнул в него новую насмешку:
– О, конечно, вам ведь надлежало отчитаться о нашем провале перед д’Антрегом и его комитетом.
– Вот именно, господин маркиз. Если вы не забыли, я, в конце концов, состою у него на службе.
– Вы нравились бы мне куда больше, Ланжеак, если бы я сумел об этом забыть, – заметил де Бац. – И что сказал Помель?
– Он потребовал, чтобы я немедленно отправился в Хамм с докладом о событиях.
Тут едва сдерживаемая ярость барона вновь прорвалась наружу:
– Вот как! Немедленно! И в чем же причина такой спешки, позвольте спросить? Он предвкушает, как д’Антрег будет потирать руки, радуясь моей неудаче. И когда вы намерены выехать?
– Сегодня вечером, если вы не возражаете.
– Я? Возражаю? Против вашего отъезда? Мой славный Ланжеак, я до сих пор не видел от вас никакой помощи. Надеялся, что получу ее прошлой ночью, но вы показали, сколь смехотворна была моя надежда. Отправляйтесь в Хамм, или к дьяволу, или куда вам будет угодно.
Ланжеак встал.
